Тайны истории. Семья с обложки: наследники известных династий в американском Forbes Дюпоны династия

Династия американских магнатов, финансистов и промышленников, владеющих крупнейшим в мире химическим транснациональным концерном. По ориентировочной оценке, произведенной в 1974 г., под контролем этого семейства была огромная сумма - 150 млрд долларов, что определило их третье, после Морганов и Рокфеллеров, место среди лидеров большого бизнеса в США.

За свою 200-летнюю историю «Е. И. Дюпон де Немур» успел стать легендарной компанией. Среди основных направлений деятельности концерна можно отметить производство сельскохозяйственных химикатов и продуктов питания, покрытий и полимеров, пигментов, полистирола, нейлона, электронных компонентов. Практически нет ни одного направления в химии, разработкой которого «Дюпон» бы не занимался. Сегодня - это компания, выпускающая наукоемкую продукцию, ориентирующаяся при этом не на само производство, а на свои научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки.

«Дюпон» с полным правом можно назвать транснациональной корпорацией. Работая в 70 странах мира, она владеет 135 заводами и другими производственными мощностями. Компании принадлежит также более 40 исследовательских центров, а ее лаборатории расположены в 11 странах мира. Глобальный территориальный охват позволяет концерну долгое время оставаться одним из лидеров мировой химической промышленности.

Основатель семьи американских химических магнатов француз Пьер Сэмюэль дю Пон де Немур по рождению был мелким буржуа. Благодаря своему уму, изворотливости и обаянию он сумел пробиться в парижское высшее общество, и когда произошла революция, был избран делегатом в Учредительное собрание. Приветствуя падение Бастилии, дю Пон совершил необдуманный поступок, вступив в члены «Клуба 1789-го года» и причислив себя, таким образом, к умеренным. Для якобинцев это было равнозначно оказанию помощи врагу, и в 1791 г. Пьер Сэмюэль был отстранен от участия в политической деятельности. Год спустя революционеры внесли его имя в черный список, а вступив в ряды швейцарской гвардии, защищавшей короля, он оказался в числе обреченных на ликвидацию. В июне 1794 г. дю Пона арестовали, и, если бы не контрреволюционный переворот, свергший якобинскую диктатуру и освободивший его из тюрьмы, он не избежал бы гильотины.

В 1799 г. семья дю Понов, которая насчитывала к тому времени 13 человек, оставила родину и отправилась в Америку. Они обосновались в городе Ньюпорт, штат Род-Айленд, и стали называться Дюпонами. Там Дюпон-старший попытался осуществить свой давний замысел создания земельной и поселенческой компании. Однако эта затея полностью провалилась, так как в ряде штатов иностранцам не разрешалось владеть землей. Будущее семьи выглядело довольно мрачным, но все-таки счастье им улыбнулось. Одному из сыновей Дюпона - Энетелье Иренье - однажды пришла в голову счастливая мысль, что здесь вполне пришелся бы кстати завод по производству пороха. Во Франции он работал химиком у самого Лавуазье, а посещение местного порохового предприятия убедило его в некомпетентности американских промышленников и в том, что он вполне способен их превзойти. Иренье рассчитал, что, затратив на создание завода 30 тыс. долларов, он сможет выработать 160 фунтов пороха в год и получить на этом 10 тыс. прибыли. Дюпон-отец дал свое согласие, и Иренье с братом Виктором отправились во Францию добывать оборудование и специалистов.

В это время на их родине правил Наполеон. Он позволил Дюпонам осуществить свои планы, чтобы составить конкуренцию англичанам, которые были основными поставщиками пороха для США. Была организована семейная компания с капиталом 36 тыс. долларов для обеспечения 18 учредительских акций, 12 из которых сохранили за собой Дюпоны, а остальными владели несколько американских и иностранных инвесторов. Пост директора с годовым жалованьем 1,8 тыс. долларов занял Иренье Дюпон.

Завод построили на месте фермы в Делавэре, и вскоре компания при содействии Джефферсона, с которым был знаком Дюпон-старший, получила первый правительственный заказ. В 1802 г. у фирмы появились два филиала: нью-йоркский и парижский, но они через короткое время обанкротились. А дела на заводе в Делавэре шли успешно: всего за один 1804 г. объем продаж вырос с 15 тыс. долларов до 97 тысяч.

Пьер Сэмюэль решил не отставать от сыновей и в 1811 г. основал ткацкую фабрику, сырьем для которой служила шерсть специально выведенной мериносовой овцы. Война 1812 г. способствовала бизнесу, поскольку потребовала не только пороха, но и тканей для обмундирования солдат. Однако через несколько лет после окончания войны, фабрику пришлось закрыть, и основной продукцией Дюпонов продолжал оставаться порох. Изготовляемый ими сорт пороха обеспечивал наибольшую дальность полета пули или ядра, поэтому в заказах недостатка не было. Очень удачным по времени было образование запаса селитры на заводе как раз накануне войны, что позволило фабрикантам выполнить заказ правительства на поставку 200 тыс. фунтов пороха. Через год объем правительственных заказов достиг 500 тыс. фунтов. Дюпоны приступили к расширению дела и, приобретя соседние земли, вдвое увеличили производственную мощность предприятия и заняли ведущее место среди производителей пороха в Америке. Французских эмигрантов считали уже настоящими американцами, а Виктора даже избрали в законодательное собрание штата Делавэр.

В 1815 г. на предприятии произошел взрыв, который унес жизни 9 рабочих и причинил ущерб в 20 тыс. долларов. Однако завод продолжал функционировать. Взрыв, произошедший через три года, уничтожил 40 человек и нанес ущерб в 120 тыс. долларов, но и на этот раз компания успешно преодолела последствия несчастного случая.

После смерти Виктора в 1827 г., а затем, семь лет спустя, и Иренье, контроль над фирмой перешел к Альфреду, сыну Иренье. Семья, разместившаяся на территории вокруг завода, жила и работала как замкнутая община. Она владела всей землей, домами и имуществом, обеспечивая себя всем необходимым. Жалованья никто не получал, а наличные выдавались каждому по мере надобности.

Для войны с Мексикой в 1848 г. правительство закупило 1 млн фунтов пороха, что снова значительно увеличило доходы компании. Управление фирмой перешло от Альфреда к его брату Генри, который окончил Уэст-Пойнт и отслужил в армии. Новый хозяин вел дела компании по-военному, требуя беспрекословного выполнения приказов, за что получил прозвище - «генерал».

Когда ему стало известно, что конкуренты изготовляют дешевый порох для горняков, Генри выведал его рецептуру, а затем собрал соперников и сообщил, что готов развязать войну цен, если только они не захотят с ним сотрудничать. В результате переговоров было подписано соглашение, которое включало в себя регулирование цен и другие меры, а Дюпоны продолжали поставлять порох для Крымской и других войн. Хотя Генри умело использовал экономические рычаги, в области техники он оказался менее удачлив. Если бы не его племянник Ламот, настоявший на применении новейшей технологии производства взрывчатых веществ, компания оказалась бы в хвосте технического прогресса в этой отрасли. Ламот создал пироксилиновый порох большей взрывной силы, чем черный, изготавливаемый по традиционной технологии, и убедил «генерала» в том, что предложенный им продукт может быть использован для промышленных целей.

И снова война дала толчок бизнесу Дюпонов: за время Гражданской войны они продали федеральному правительству примерно 4 млн фунтов пороха. Но в это же время пришлось сократить выпуск продукции для гражданских целей, и их конкуренты воспользовались ситуацией. В апреле 1872 г. Генри был вынужден снова вступить в переговоры и благодаря испытанным ранее методам давления на конкурентов убедил все главные фирмы объединиться в Ассоциацию пороховых предприятий США. В Ассоциации все решала «большая тройка», а в этой тройке господствовали Дюпоны. Все участники треста продавали порох по одной и той же цене и поделили между собой страну на районы, закрепленные за ними для монопольного использования.

После этого Дюпоны приобрели фирму «Калифорния паудер уоркс», чтобы превратить ее в свой опорный пункт на Западном побережье США. Затем были приобретены акции «Хазард компани», одной из фирм «большой тройки» треста. В пороховом концерне Дюпоны теперь не только главенствовали, но и установили над ним свой абсолютный контроль. Калифорнийское приобретение открыло Дюпонам доступ также и на рынок динамита.

Примерно к этому времени относится острая борьба семьи Дюпонов с Рокфеллерами, которые контролировали почти весь рынок азотной кислоты и других материалов, применяемых в крекинге бензина и производстве динамита. Руководители «Стандард ойл» решили, что они могут включить в сферу своих владений и производство взрывчатки. Дюпоны с этим не согласились, и, когда Рокфеллеры приступили к строительству нескольких динамитных заводов в Нью-Джерси, между промышленниками развернулась настоящая война. Независимые химические фирмы встали на сторону Дюпонов, но сражение прекратилось лишь тогда, когда «Стандард ойл» оказалась связанной правительственными судебными преследованиями на основе антитрестовских законов и потеряла интерес к расширению производства.

Старый «генерал» умер в 1889 г., и во главе дела встал его племянник Юджин, служивший в компании инженером-химиком. Однако его двоюродный брат, Альфред И. Дюпон, потребовал больше прав в управлении компанией, хотя остальные члены семьи были против этого. Альфред «прославился» тем, что не сумел выведать французские секреты производства бездымного пороха, и семье пришлось заплатить в 1897 г. за патент Хадсона Максима 81,6 тыс. долларов. Но разрешить спор оказалось возможным только после решения отказаться от товарищества и образовать корпорацию «Е. И. Дюпон де Немур энд компани». Пост президента в ней получил Юджин, другие члены семьи заняли различные руководящие должности, а Альфред был назначен директором.

Когда в 1902 г. умер Юджин, Дюпоны пришли к выводу, что дальше не в состоянии справляться с делом, и решили продать свой бизнес компании «Лэфлин энд рэнд» за 12 млн долларов. Однако Альфред стал энергично возражать против этого и заявил, что за такую сумму он и сам готов приобрести семейную фирму, только ему нужно немного времени, чтобы раздобыть деньги. Он привлек к делу своих двоюродных братьев Колемэна и Пьера, которые предложили выплатить названную сумму и процент с доходов в течение недельного срока, причем наличными - лишь 2,1 тыс. долларов, а остальное облигациями. Была учреждена новая фирма Дюпонов, президентом которой стал Колемэн, вице-президентом - Альфред, а казначеем - Пьер.

В то время концерн Дюпонов представлял собой холдинговую компанию, контролирующую ряд фирм, которые формально считались конкурентами. Из 22 американских компаний, производивших взрывчатые вещества, 15 являлись дочерними предприятиям либо Дюпонов, либо «Лэфлин энд рэнд», а интересы этих двух гигантов были тесно переплетены. Если бы концерн «Лэфлин» решил купить фирму основного конкурента, положение последнего оказалось бы безнадежным. У новых владельцев «Дюпона» оставался один выход - самим купить компанию «Лэфлин энд ренд». Колемэн так и поступил, сойдясь на цене 4 млн долларов. Условия сделки здесь были такие же, как и в приобретении старой фирмы Дюпонов: наличный взнос составлял сущий пустяк - 2 тыс. долларов, а основная сумма - облигациями. Для реализации облигаций на биржах была учреждена фирма «Делавэр секьюритиз». И фактически за сделку заплатили не Дюпоны, а покупатели облигаций.

Когда все компании, занимавшиеся производством взрывчатки, оказались столь тесно связаны друг с другом, уже не было необходимости в Пороховом тресте. Колемэн распустил его, чтобы не привлекать внимания бдительного правительства.

Со временем молодые Дюпоны поняли, что порох может открыть им доступ в мир химии. Они создали несколько исследовательских лабораторий и приобрели свой первый лакокрасочный завод. Организационная структура управления фирмой была усовершенствована, вновь учрежденный исполнительный комитет возглавил Колемэн. Старые методы «генерала» уже не годились. В 1905 г. была проведена новая реорганизация фирмы - она была преобразована по образу кооперативной иерархии под руководством Пьера, тихого человека с бухгалтерским складом ума. Отделы создавались по функциональному признаку: производство, сбыт, снабжение, техника и технология, исследование и внедрение. По организационной структуре компания Дюпонов стала неотличимой от любой другой крупной корпорации. Продажа продукции шла достаточно хорошо, позволяя выплачивать акционерам щедрые дивиденды, хотя основная часть доходов доставалась, конечно, членам семьи.

И все же не все шло гладко. Семья не одобряла неосмотрительные поступки Альфреда - его развод и немедленно последовавший за этим новый брак вызвали осуждение. Считалось, что Альфред сумасброден, а сообщения о его похождениях слишком часто появляются в печати. К тому же компания Дюпонов оказалась втянутой в еще одно антитрестовое судебное дело, начатое правительством в 1907 г., ипо мнению семьи Альфред относился к этой проблеме недостаточно серьезно. Как представляющего угрозу делу, родственники постепенно отстранили его от выполнения возложенных на него обязанностей. Уязвленный махинациями своих двоюродных братьев и сочтя себя уволенным, Альфред в 1911 г. переехал в Париж и стал жить там на ежегодный доход в 400 тыс. долларов.

Антитрестовое дело тем временем принимало для Дюпонов скверный оборот: все доказательства и свидетельские показания оказались в пользу правительства. Было доказано, что с 1902 г., когда семейное предприятие возглавил Колемэн, его компания поглотила 64 фирмы и установила контроль еще над 69. Но, к счастью для Дюпонов, в процесс вмешались представители армии и военно-морского флота, которые настаивали на том, чтобы сохранить монополию в интересах национальной безопасности. В результате за концерном Дюпонов осталось 12 заводов, и 11 заводов поменьше перешли к вновь созданной фирме «Геркьюлиз паудер», а еще 10 образовали собой фирму «Атлас паудер компани». При этом лидирующую позицию сохранила компания Дюпонов.

Колемэн, несмотря на плохое состояние здоровья, продолжал участвовать в управлении производством, хотя главным руководителем компании теперь стал Пьер. Дела фирмы шли хорошо: с 1904 по 1910 гг. дивиденды повысились почти на 12 %. Кроме того, Колемэн занимался еще другими предприятиями, отнимавшими большую часть его времени - его любимыми детищами были «Хоутел Макальпин» и «Эквитебл билдинг» в Нью-Йорке. Война опять маячила на горизонте, и фирма Дюпонов уже готовилась вновь поставлять в огромных количествах порох, пироксилин и тринитротолуол.

Но здоровье Колемэна продолжало ухудшаться, а с Пьером у него возникли расхождения по некоторым вопросам направления деятельности компании. К тому же Пьер стал набирать персонал из числа лиц, не являющихся членами семьи. Нуждаясь в наличных средствах для своих собственных спекулятивных операций, Колемэн поставил вопрос о продаже своей доли в компании. Дабы избежать новых внутрисемейных ссор, он предложил, чтобы лица, выступающие как «некие служащие» компании, приобрели 20 тыс. акций по 160 долларов за штуку. Союзные державы в Европе встревожились было, как бы Германия не приобрела долю в компании Дюпонов. Однако скоро стало совершенно ясно, что покупатель этих акций уже определился и это не кто иной, как Пьер.

И действительно, для приобретения акций уже был образован синдикат в составе членов семьи и их близких. Финансирование операции взял на себя вездесущий Дж. П. Морган, получивший 500 тыс. долларов комиссионных за размещение займа в 8,5 млн долларов. Альфред утверждал, что успех займа был обеспечен не личным авторитетом Пьера, а престижем компании. Поэтому, заявлял он, акции должны поступить в собственность компании. Пьер, не обращая внимания на Альфреда, учредил холдинговую компанию для контроля над предприятиями Дюпонов, а для финансирования приобретения пакета акций Колемэна образовал «Кристиана секьюритиз корпорейшн». Возмущению Альфреда не было границ. В отместку он открыл в Уилмингтоне банк, который должен был соперничать с финансовым делом Дюпонов, и построил для него здание, более высокое, нежели офис дюпоновской компании.

Но все это были лишь обходные пути, а направлением главного удара явилось судебное дело, которое родственники, сочувствующие Альфреду, возбудили против Пьера и его компаньонов, чтобы принудить их вернуть компании пакет акций Колемэна. Когда в 1916 г. дело дошло до федерального суда, стоимость спорного пакета акций повысилась до 60 млн долларов. В ходе судебного следствия обнаружилось, что все члены банковского консорциума Моргана являлись держателями вкладов компании Дюпонов. На другой день после заключения сделки о займе в одиннадцати из этих банков сумма дюпоновских вкладов внезапно возросла втрое.

Пьер объявил все это случайным стечением обстоятельств, он клятвенно утверждал, что ему неизвестно, какие банки вступили в моргановский синдикат. Банкиры в свою очередь клялись в суде, что заем был предоставлен под личные обязательства Пьера, а последний доказывал, что занятая Альфредом позиция могла нанести ущерб компании. Все обвинения и контробвинения полностью убедили судью в том, что жертвой здесь оказался Альфред, но, вместо того чтобы вынести четкое решение, он постановил провести собрание акционеров для выборов нового руководства компании. В последовавшем сражении Пьер запугал всех акционеров, в большинстве своем членов семьи Дюпонов, опасностью «серьезных хозяйственных последствий» и таким образом сумел добиться победы. Взбешенный Альфред перенес дело в Верховный суд США, где его иск был отвергнут в 1919 г.

Впрочем, после всего этого Альфред совсем не обеднел. Десятилетие спустя он безошибочно предвосхитил наступление биржевого краха, вовремя продав ценные бумаги на 12 млн долларов. Проведенные им во Флориде спекуляции недвижимостью и банковские операции умножили его и без того солидное богатство. Когда в 1935 г. он умер, состояние его оказалось столь же значительным, как и у любого из Дюпонов. Стоимость оставшейся после Альфреда собственности к 1962 г. оценивалась в 300 млн долларов, а годовой доход от нее превышал 8 млн долларов, причем основная его часть досталась вдове. Наследство А. Дюпона включало крупные вклады примерно в 30 банках, большую бумагоделательную фабрику, обширные лесные угодья, несколько железных дорог, независимую телефонную компанию, свыше 700 тыс. акций компании «Е. И. Дюпон де Немур», 400 тыс. акций «Дженерал моторе» и значительные владения недвижимостью во Флориде и Делавэре.

Компания Дюпонов также процветала, особенно на военных заказах. Во время Первой мировой войны союзным державам заявили, что их потребности во взрывчатых веществах могут быть удовлетворены при условии, если 50 % стоимости поставок они будут оплачивать наличными и согласятся на такой уровень цен, который позволит фирме Дюпонов быстро амортизировать увеличенные производственные мощности. Чтобы удовлетворить этим условиям, за фунт взрывчатки следовало платить 1 доллар. К концу 1916 г. компания Дюпонов производила 100 тыс. тонн тринитротолуола в месяц, что составляло 40 % огневой мощи союзников. Но когда в войну вступили Соединенные Штаты, цена на бездымный порох была снижена до 47,5 цента за фунт, так как конгресс отказывался платить больше.

С 1914 по 1919 гг. ежегодная прибыль фирмы Дюпонов приближалась к 60 млн долларов, тогда как накануне войны она составила только 5 млн долларов. Главную выгоду из этого извлекли держатели акций, т. е. семья Дюпонов. Компания приобрела новые лакокрасочные предприятия, по дешевке скупила военные излишки и при этом в ее распоряжении все еще оставалось 90 млн долларов, которые нужно было выгодно вложить.

Джон Рэскоб, один из ближайших компаньонов Пьера, предложил приобрести дополнительное количество акций «Дженерал моторе». Еще в 1915 г. «динамитная» династия внедрилась в автомобильную компанию, купив 3 тыс. ее акций. Вскоре после этого четверо Дюпонов оказались в ее совете директоров, а председателем совета стал сам Пьер. Рэскоб быстро сообразил, что автомобильная компания может стать крупным покупателем красителей и лаков. В результате Дюпоны в 1918 г. вложили в «Дженерал моторе» 25 млн долларов, а в следующем году еще столько же. Во время послевоенного кризиса в руках Дюпонов уже была сосредоточена одна треть активов «Дженерал моторе», и они реорганизовали фирму, дела которой в то время пошатнулись, согласно своим собственным представлениям. Это была непростая и кропотливая работа, но в конце концов она превратила «Дженерал моторе» в лидера отрасли.

Правительство не было в восторге от «брака» между «Дженерал моторе» и фирмой Дюпонов. В 1927 г. оно предприняло официальные меры, чтобы добиться развода двух гигантов, однако антитрестовые мероприятия Вашингтона оказались тщетными. Затем сенаторы в 1934 г. атаковали компанию Дюпона, обозвав ее «торговцем смертью», и обвинили в том, что она поддерживает фашистские и антисемитские группировки и одновременно создает международный картель, объединяющий производителей боеприпасов. В 1949 г. против Дюпонов было возбуждено еще одно судебное дело, но правительству также не удалось его выиграть.

Наконец в 1957 г. Верховный суд определил, что хотя Дюпоны фактически и владеют достаточным количеством акций «Дженерал моторе», создающим возможность монополии, но в действительности у них нет желания нарушить закон. Тем не менее Дюпонам был предоставлен десятилетний срок, чтобы избавиться от 63 млн акций «Дженерал моторе» общей стоимостью свыше миллиарда долларов. Однако, поскольку выброс такого количества ценных бумаг на рынок породил бы на биржах панику, об этом даже страшно было подумать. С другой стороны, распределение их среди собственных акционеров означало бы необходимость платить налог с увеличенного капитала, что также не устраивало семью. Выход из положения нашел сенатор из Делавэра, внесший специальную поправку к налоговым законам, позволяющую осуществить «упорядоченное» избавление от акций, при котором бы никто не пострадал.

К этому времени деятельность компании Дюпонов уже давно не сводилась лишь к производству пороха и красителей. Изобретенный в 1868 г. целлофан в 1920-х гг. попал под контроль «динамитного» концерна. Патент на изготовление кожемита оказался в руках фирмы, когда она в 1910 г. приобрела «Фабрикоид компани». Далее Дюпоны купили предприятие по производству вискалоида, синтетика из семейства целлулоидных. Приобретение в 1928 г. за 60 млн долларов компании «Грашелли кемиклз» возвестило о вступлении Дюпонов в производство пластмасс. К 1958 г. их фирма могла уже похвастаться выпуском 1200 различных видов продукции. Но самым примечательным событием явилось изобретение нейлона, сделанное в 1934 г. главным химиком компании - Уоллесом Карузерсом.

В 1952 г. Дюпоны начали принимать заказы на поставки полиэтилена - еще одного синтетического продукта - от всех желающих. Компания распространила свою деятельность на весь земной шар, она обосновалась в Великобритании, Бельгии, Франции, Швейцарии, Голландии, Канаде. Сейчас она занимается производством продуктов питания, полимеров, химикатов для сельского хозяйства, пигментов, полистирола и электронных компонентов.

Последнее десятилетие XX столетия в целом сложилось удачно для «Е. И. Дюпон де Немур». Исторический пик экономического развития компании был отмечен в середине 1990-х гг. Тогда доходы «Дюпона» превышали 35 млрд долларов в год, а чистая прибыль была свыше 13 млрд. Однако затем произошло изменение стратегии развития компании. Благодаря реструктуризации часть «лишних» производств была выведена из компании, что сильно отразилось на ее финансовом состоянии. Но к 2000 г. положение несколько выправилось, и ее доходы составили уже 28 млрд долларов при размере чистой прибыли в 2,3 млрд.

По нынешним временам положение компании «Дюпон» на бирже выглядит весьма неплохо на общем фоне. Ей удалось избежать значительного снижения капитализации во время падения основных фондовых индексов американского рынка. Однако до лучших показателей курсовой стоимости акций еще далеко. Исторический максимум курса бумаг «Дюпона» был отмечен в мае 1998 г., когда он превышал 80 долларов. Но уже в 2001 г. средним уровнем, вокруг которого колебался курс акций, являлись 45 долларов. После событий 11 сентября произошло самое значительное падение котировок ценных бумаг «Е. И. Дюпон де Немур» за пять лет - они опускались даже ниже 35 долларов, однако в результате наступившей коррекции они вернулись на привычный уровень.

Елена Васильева, Юрий Пернатьев

Из книги «50 знаменитых бизнесменов XIX - начала XX в.»

Состояние Дюпонов, измеряемое сотнями миллионов, имеет подлинно аристократическое происхождепие. Его история восходит к 1802 г., когда Элефер Ирене Дюпоп де Немур, отпрыск французской фамилии, бежавшей после революции от Директории, построил на р. Брэндиуайп в штате Делавэр небольшой по-роховой завод. До эмиграции в Соединенные Штаты его семья играла заметную роль в политической жизни Франции. Виктор, брат Ирене, был эмиссаром Талейрапа, хитрого мипистра иностранных дел при Директории. Основатель семьи, Пьер Сэмюэл Дюпон, отличавшийся обаянием и умом, еще до революции сумел пройти путь от мелкого буржуа до члепа высших слоев французского общества. Пьер Сэмюэл был близким другом Кен и входивших в его кружок экономистов, он даже придумал им название - физиократы, кличка, сохранившаяся за пими павсегда. Он писал очерки о сельской жизни и воспел земледелие как главную сферу приложения человеческого труда.
Когда произошла революция, Пьер Сэмюэл был избран делегатом в Учредительное собрание. Он приветствовал падение Бастилии, но совершил непростительный политический поступок, вступив в клуб 89-го года и причислив себя таким образом к умеренным; для якобинцев это было равнозначно оказанию поддержки и помощи врагу. В 1791 г. он был отстранен от участия в политической деятельности и открыл типографию. Год спустя революционеры внесли его имя в черный список, а когда он вступил в ряды швейцарской гвардии, защищавшей короля, то уже оказался в числе обреченных на ликвидацию. В шопе 1794 г. его арестовали, и, если бы наступивший термидор пе освободил его из тюрьмы, он, несомненно, лишился бы головы на гильотине. Но политическая смута продолжалась, и семья Дюпонов, насчитывав-шая тринадцать человек, решила переселиться в Америку; в 1799 г. они прибыли в Ньюпорт, штат Род-Айленд. Там Дюпон- отец, всегда обуреваемый грандиозными замыслами, вознамерился осуществить план создания земельной и поселенческой компании. Однако его попытка продать акции проектируемой компании полностью провалилась. К тому же в ряде штатов иностранцам не разрешалось владеть землей. Несмотря на его великолепные связи с такими светилами, как Джефферсон, будущее Дюпона выглядело весьма мрачным. Но счастье улыбнулось этой семье. Однажды на охоте Ирене Дюпону пришла в голову мысль, что здесь вполне пришелся бы кстати пороховой завод. Во Франции он работал в качестве химика на производстве пороха не у кого-нибудь, а у самого Лавуазье; здесь же в Америке его привело щужас низкое качество пороха. Посещение местного порохового предприятия убедило его в том, что американские изготовители пороха явпо некомпетентны и что он вполне способен их превзойти. Оп рассчитал, что, затратив на создание завода 30 тыс. долл., он сможет выработать 160 тыс. фунтов пороха в год и получить на этом по меньшей мере 10 тыс. долл прибыли. Сначала Дюпон- отец отнюдь не был вдохновлен этой идеей, но, когда стало вы-ясняться, что проект гарантирует успех, он дал ему свое благо- словепие, и Ирепе с Виктором отправились во Францию раздобыть оборудование и технических специалистов.
К этому времени пришел к власти Наполеон, который ничего не имел против того, чтобы позволить Дюпонам осуществить свои планы хотя бы потому, что это составило конкуренцию англичанам - осповным поставщикам высококачественного пороха для Соединеппых Штатов. Быстро была учреждена семейная компания с капиталом 36 тыс. долл. для покрытия 18 учредительских акций по 2 тыс. долл. каждая. Дюпоны сохранили за собой 12 акций, допустив к участию в фирме лишь нескольких американских и иностранпых инвесторов. За Дюпонами оставалось также право назначить директора предприятия, и на этот пост с годовым жалованьем 1800 долл. незамедлительно вступил Ирене. Площадкой для сооружения завода была выбрапа ферма в Делавэре. Изготовление пороха намечено было развернуть в ряде кирпичных зданий, стены которых должны были оградить от последствий случайных взрывов. Вскоре Джефферсон выдал компании первый правительственный заказ.
В 1802 г. фирму реорганизовали. Ее собственность в Александрии, штат Вирджиния, и в Ныо-Джерси была сосредоточена в руках нью-йоркского филиала; возникла контора в Париже; главным же предприятием фирмы, пороховым заводом, ведала «Уилмингтон паудер компапи». Ныо-йоркское и парижское отделения через короткое время обанкротились, и Виктор вернулся в Делавэр, чтобы вместе с братом участвовать в производстве пороха. С целью увеличепия капитала был привлечен партнер, однако семья не выпосила чужаков, и вскоре его отстранили. Дела шли в гору: с 1804 по 1805 г. объем продаж возрос с 15 тыс. долл. до 97 тыс. При виде успехов сыновей Пьера Сэмюэла охватывал все больший энтузиазм. В 1811 г. он основал шерстяную фабрику, сырьем для которой служила шерсть специально для этого выве-денной мериносовой овцы. Война 1812 г. потребовала не только пороха, но и ткани для обмундирования солдат. Правда, спустя несколько лет шерстяную фабрику закрыли, но порох продолжал оставаться основной продукцией Дюпонов. Изготовляемый ими сорт пороха обеспечивал наибольшую дальность полета пули или ядра; высококачественная продукция Дюпонов пользовалась большим спросом. Удачно пришедшееся по времени образование запаса селитры как раз накануне войны создало компании великолепные условия для выполнения в 1812 г. заказов правительства на поставку 200 тыс. фунтов пороха; год спустя объем правительственных заказов достиг 500 тыс. фунтов. Теперь можно было приступить к расширению дела, . приобретая соседние земли.
Дюпоны вдвое увеличили производственную мощность своего предприятия: они заняли ведущее место среди производителей пороха в Америке, хотя фирма время от времени и переживала неблагоприятные периоды. Они уже хорошо приспособились к америкапской жизни; Виктор был избран в законодательное собрание штата Делавэр. Но, несмотря на высокий спрос на по-рох, часто ощущался недостаток в капитале. Все же потребность в порохе продолжала оставаться большой, поскольку экспансия на Запад заменила собой войну в качестве источника такого спроса. Случившийся в 1815 г. взрыв, при котором было убито 9 рабочих, причинил ущерб стоимостью 20 тыс. долл. К счастью, семья оказалась в состоянии изыскать 30 тыс. долл., которые понадобились для того, чтобы обеспечить дальнейшее функционирование предприятия. Другой, еще более серьезный взрыв произошел в 1818 г., когда было убито 40 человек и материальный ущерб составил 120 тыс. долл., но на сей раз финапсовое напряжение оказалось не столь сильным; стало очевидно, что компания способна преодолеть свои первоначальные невзгоды.
Виктор умер в 1827 г., Ирене - семь лет спустя. Контроль над фирмой перешел к Альфреду, сыну Ирене. Семья жила и работала совместно в виде своеобразной замкнутой общины, разместившейся на территории вокруг завода. Компания владела всей землей, домами и имуществом, обеспечивая члепов семьи всем необходимым. Никто пе получал жалованья: наличные выдавались любому из членов семьи по мере надобности. Война с Мексикой в 1848 г. увеличила прибыли компании: правительство закупило в связи с этим походом один миллион фунтов пороха. Управление фирмой затем перешло от Альфреда к его брату Генри, окончившему Уэст-Пойнт и служившему в армии. Прозванный «генералом», Генри вершил дела компании так, как способен был это делать лишь человек военный, требуя послушания во всем до мелочей.
Узпав, что его конкуренты изготовляют дешевый порох для горно-взрывных и промышленных целей, «генерал» исподтишка выведал его производственную рецептуру, а затем собрал соперников и поставил их в известность о том, что готов развязать войну цеп, если только они не пойдут с пим на сделку. В результате было подписано соглашение, включающее регулирование цеп и иные картельного типа условия, а Дюпоны преблагополучно продолжали поставлять порох для Крымской и других войн. Хотя «генерал» был мастер использовать экономические рычаги, в области техники он оказался менее удачлив. Если бы.не его племянник Ламот, настоявший на применении новейшей технологии производства взрывчатых веществ, компания оказалась бы в хвосте технического прогресса в этой отрасли. Ламот создал пироксилиновый порох большей взрывной силы, чем черный порох, изготовляемый по традиционной технологии, и убедил «генерала» в том, что предложенный им продукт может быть использован по меньшей мере для промышленных целей.
И снова война дала толчок бизнесу Дюпонов: за время гражданской войны они продали федеральному правительству примерно 4 млн. фунтов пороха. Однако, хотя военные поставки и были весьма прибыльпы, они привели к сокращению сбыта продукции Дюпонов для гражданских целей, и их конкуренты этим воспользовались. Тем времепем был изобретен нитроглицерин, а Альфред Нобель сумел стабилизировать это опасное соединение с помощью инфузорной земли и использовать гремучую ртуть в качестве детонатора. К 1866 г. был изобретен динамит - самая мощная из взрывчаток, созданных к тому времени человеческим гением. Но «генерал» мало обращал внимания на эти достижения: он предпочитал создавать устойчивый рынок для своей продукции, применяя подходящий для данной цели метод запугивания конкурентов. В апреле 1872 г. «генерал», пустив в ход свои неподражаемые приемы, уговорил все главные фирмы объединиться в Ассоциацию пороховых предприятий США, в которой три крупнейшие компании, в их числе Дюпоны, располагали каждая десятью голосами, а четырнадцать голосов были распределены между тремя фирмами поменьше. Пороховой трест, как вскоре окрестили ассоциацию, пережил все другие подобные объединения, за исключением империи Рокфеллеров. В тресте господствовала «большая тройка», а в этой тройке господствовали Дюпоны. Все участники треста продавали порох по одной и той же цене и поделили между собой страну на районы, закрепленные за каждым из них для монопольного использования. Затем Дюпоны приобрели компанию «Калифорния паудер уоркс» с целью превратить ее в свой опорный пункт на Западном побережье США; за этой покупкой последовало тайное приобретение акций компании «Хазард ком- лани», одной из «большой тройки» треста. В пороховом концерне Дюпоны теперь уже не просто господствовали, они установили над ним свой абсолютный контроль. Калифорнийское приобретение открыло Дюпонам доступ также и на рынок динамита.
К 1880 г. «геперал» поглотил еще одиннадцать компаний, единственным явным его конкурентом осталась фирма «Лэфлин энд рэнд», входившая в первоначальную «большую тройку». Три главных члена Порохового треста затем организовали компанию «Репауно кемиклз» по производству динамита, но так как акции «фирмы «Хазард» были тайно скуплены Дюпонами, то этой фирме также пришлось выполнять директивы «генерала». Пока совер-шались все эти хитрые коммерческие махинации, Нобель не получал причитающихся ему отчислений, поскольку против него было возбуждено судебное дело, ставившее под сомнение его патентные права. В дальнейшем несколько заводов на востоке Калифорнии было включено в «Репауно кемиклз» и в результате была образована новая фирма - «Геркьюлиз паудер компани». Приобретение еще одной пороховой компании, которую Нобель подрядил на изготовление своего капсюля-детонатора, завершило сосредоточение в руках Дюпонов всех последних новинок в про-изводстве взрывчатых веществ.
Примерно к этому времени относится острая схватка семьи Дюпонов с Рокфеллерами. Последние установили свой контроль над почти двумя третями рынка азотной кислоты и других мате-риалов, применяемых в крекинге бензина, а также в производстве динамита. Людям из «Стандард ойл» пришло на ум, что они с таким же успехом могут включить в сферу своих владений и производство взрывчатки; в результате в один прекрасный день делегация из дома № 26 по Бродвею заявилась в штаб-квартиру Дюпонов в Делавэре и потребовала передачи Рокфеллерам значительной доли рынка динамита. Нечего и говорить, что Дюпоны этому воспротивились; когда «Стандард ойл» приступила к строительству нескольких динамитных заводов в Нью-Джерси, развернулась настоящая война промышленников. Независимые химические фирмы пришли Дюпонам на помощь, но сражение прекратилось лишь тогда, когда «Стандард ойл» оказалась связанной прави-тельственным судебным преследованием на основе антитрестовских законов и вынуждена была отступиться от Дюпонов, которые вздохнули с облегчением.
Грубоватый старый «генерал», железной рукой правивший всей империей, умер в 1889 г., и во главе дела стал его племянник Юджин, служивший в компании инженером-химиком. Как только он был возведен в сан главного вершителя дел Дюпонов, Юджин начал сооружать новое здание с электричеством и даже телефоном. Его двоюродный брат, Альфред И. Дюпон, потребовал больше прав в управлении компанией, хотя остальные члены семьи сомневались в способностях Альфреда, так как он когда-то не сумел выведать французские секреты производства бездымного пороха. Подобный провал нелегко забывался в семье; в 1897 г. им пришлось заплатить за патент Хадсона Максима на бездымный порох 81 600 долл. Во всяком случае, было принято решение отказаться от фамильного товарищества и образовать корпорацию «Ю. И. Дюпон де Немур энд компани», в которой пост президента получил Юджин, другие члены семьи заняли различные руководящие должности, а Альфред оказался простым директором.
Кризис наступил со смертью Юджина в 1902 г. Почувствовав, что семья дольше не в состоянии справляться с делом, Дюпоны решили продать его компании «Лэфлип энд рэнд» за 12 млн. долл. Однако Альфред энергично возражал против этого и требовал сохранить фирму в руках своей семьи. Более того, он заявил, что за такую сумму он сам готов приобрести компанию и что ему нужен лишь педельный срок, чтобы добыть деньги. К делу были привлечены два других двоюродных [фата, Колемэп и Пьер, до того не связанные с фирмой. Эта операция оказалась величайшей сделкой века. Сей триумвират предложил выплатить названную выше сумму 12 млн. долл плюс процент с доходов в течение длительного периода, причем наличными - лишь 2100 долл. Была учреждена новая фирма Дюпонов, президентом которой стал Колемэн, вице-президентом - Альфред, а казначеем - Пьер. Когда же троица перевела дух и подсчитала активы пороховой компании, оказалось, что они составляют по меньшей мере 24 млн. долл. Новые владельцы великодушно увеличили покупную цепу до 15 360 тыс. долл. с выплатой 12 млн. облигациями, а остальной суммы акциями. Взнос наличными в 2100 долл. пе был увеличен. Счастливое трио выделило себе 85 800 привилегированных акций в виде награды за свою коммерческую смекалку.
Среди трех двоюродных братьев Альфред был единственным, кто обладал некоторым непосредственным опытом в делах компании. Колемэн подвизался в горном деле и отличался такими волевыми качествами, которые внушали к нему доверие даже старых владельцев фирмы. Колемэн обнаружил, что на долю Дюпонов приходится лишь 40% всех активов компании. Концерн Дюпонов, так же как и несколько его дочерних фирм, фактически представлял собой холдинговую компанию, контролирующую ряд фирм, которые формально считались конкурентами. Из насчитывавшихся в Соединенных Штатах двадцати двух фирм, производивших взрывчатые вещества, пятнадцать являлись дочерними компаниями либо Дюпонов, либо «Л эф лин эпд рэнд», а интересы этих двух гигантов были столь переплетены, что буквально невозможно было установить, кто есть кто. Если бы случилось так, что «Лэфлин энд рэнд», которая официально все еще являлась независимым концерном, решила купить фирму Дюпонов, положение последних оказалось бы безнадежным: у Дюпонов оставался один выход - купить компанию «Лэфлин энд рэнд». Колемэн так и поступил, сойдясь на цене 4 млн. долл. Условия сделки здесь были такие же, как и в приобретении старой фирмы Дюпонов: наличный взнос составлял сущий пустяк - 2 тыс. долл., а основная сумма - облигациями. Для реализации облигаций на биржах была учреждена фирма «Делавэр секьюритиз»; фактически за «Лэфлин энд рэнд» заплатили не Дюпоны, а покупатели облигаций. Когда все компании, занимавшиеся производством взрывчатых веществ, оказались столь тесно связанными друг с другом, уже не было необходимости в Пороховом тресте. Колемэн незамедлительно распустил его, сочтя неблагоразумным сохранять учреждение, могущее привлечь внимание бдительного правительства. Будучи таким же искусным финансовым манипулятором, как Джей Гулд или Дж. П. Морган, хотя он и ворочал не столь крупными делами, Колемэн сумел в течение шести месяцев установить контроль над 60% американского производства взрывчатки.
«Младотурки» из компании Дюпонов уразумели, что порох может открыть им доступ в мир химии. Они создали несколько исследовательских лабораторий и приобрели свой первый лакокрасочный завод. Организационная структура управления фирмой была усовершенствована, вновь учрежденный исполнительный комитет возглавил Колемэн. Единоличные скупердяйские административные методы «генерала» уже не годились. Требовалось точно знать, как именно производится каждый продукт и какова его фактическая себестоимость. Снабжение и сбыт следовало ор-ганизовать на максимально возможной научной основе. Конфедерацию слабо связанных между собой мелких единиц необходимо было преобразовать в централизованное предприятие. Фактически то, что уже было сделано у Карпеги и в «Дженерал электрик», предстояло осуществить и у Дюпонов. В 1905 г. была проведена новая реорганизация, а капитализация увеличена до 59 500 тыс. долл. Продажа продукции шла достаточно хорошо, позволяя периодически выкупать выпущенные облигации и выплачивать акционерам щедрые дивиденды; основная часть доходов доставалась, конечно, членам семьи.
В самой компании было произведено объединение производственных предприятий, созданы административные отделы, организована сбытовая группа. Фирма Дюпонов была преобразована- главным образом Пьером, тихим человеком с бухгалтерским складом ума,- по образу корпоративной иерархии. Отделы создавались по функциональному признаку: производство, сбыт, снабжение, техника и технология, исследования и внедрение. По своей организационной структуре компания становилась неотличимой от любой другой крупной корпорации.
И все же не все шло гладко: трения внутри триумвирата угрожали новым кризисом. Несуразные поступки Альфреда весьма неодобрительно расценивались в семье - его развод и немедленно за этим новый брак вызвали осуждение. Считалось, что Альфред слишком сумасброден, а о его похождениях слишком часто появлялись сообщепия в печати. Значительная часть семьи попросту подвергла остракизму его и его новую жену. К тому же компания была втянута еще в одно антитрестовское судебное дело, начатое правительством в 1907 г., а отношение к этому Альфреда рассматривалось в семье как недостаточно серьезное. В общем, он пред-ставлял собой угрозу, и постепенно его отстрапили от тех обязанностей, какие на него были возложены в фирме. Уязвленный махинациями своих двоюродных братьев и сочтя себя уволенным, он в 1911 г. переехал в Париж и стал жить там на ежегодный доход в 400 тыс. долл.
Антитрестовское дело принимало для Дюпонов скверный оборот: все доказательства и свидетельские показания оказались в пользу правительства. В общем, с 1902 г., когда на сцену выступил Колемэн, компапия Дюпонов поглотила шестьдесят четыре фирмы и установила контроль еще над шестидесятью девятью. Примечательпо, что, к счастью для Дюпонов, в процесс вмешались представители армии и военно-морского флота, которые настаивали на том, чтобы сохранить монополию в интересах национальной безопасности. В результате за компанией Дюпонов осталось двенадцать заводов, одиннадцать заводов поменьше перешли к вновь создапной фирме, которой было присвоено уже фигурировавшее прежде наименование «Геркьюлиз паудер», а еще десять образовали собою фирму «Атлас паудер компани». Разумеется, позицию гиганта сохранила компания Дюпонов.
Колемэн, несмотря на плохое состояпие здоровья, продолжал участвовать в управлении компанией, хотя главным ее руководителем теперь стал Пьер. Дела фирмы шли хорошо: с 1804 по 1910 г. дивидепды повысились почти на 12%. Кроме того, Колемэн занимался еще другими предприятиями, отнимавшими боль-шую часть его времени; его любимыми детищами были «Хоутел Макальпин» и «Эквитебл билдинг» в Нью-Йорке. Война опять маячила на горизонте, и компания Дюпонов уже изготовилась вновь поставлять в громадных количествах порох, пироксилин и тринитротолуол. Но здоровье Колемэна продолжало ухудшаться, а с Пьером у пего возникли расхождения по некоторым вопросам направления деятельности компапии. К тому же Пьер стал набирать персонал из числа лиц, не являющихся членами семьи» Нуждаясь в наличных средствах для своих собственных спекулятивных операций, Колемэн поставил вопрос о продаже его доли в компании. Дабы избежать новых внутрисемейных ссор, он пред-ложил, чтобы лица, выступающие как «некие служащие» компании, приобрели 20 тыс. акций по 160 долл. за акцию. Альфред, который еще оставался членом совета фирмы, возражал против такой сделки, заявляя, что служащие не должны платить за акцию больше 125 долл. Союзпые державы в Европе также встрево-жились, они опасались, что германский капитал может приобрести долю в компании Дюпонов. Однако было ясно, что покупатель этих акций уже определился и им должен был стать пе кто ипой, как Пьер.
И действительно, для приобретения акций уже был образован синдикат в составе членов семьи и их близких. Финансирование операции взял па себя вездесущий Дж. П. Морган, получивший: 500 тыс. долл. комиссионных за размещение займа в 8500 тыс* долл. Альфред утверждал, что успех займа был обеспечен не личным авторитетом Пьера, а престижем компании. Поэтому, заяв-лял он, акции должны поступить в собственность компании* Пьер и его приспые пе только захлопнули перед Альфредом дверь, но и заперли ее на ключ. Для контроля над предприятиями:
Дюпонов была учреждена холдинговая компания с капитализацией 240 млн. долл., а для финансирования приобретения пакета акций Колемэна была образована «Кристиана секыоритиз корпорейшн». Возмущению Альфреда не было границ. В отместку он учредил банк, который должен был соперничать с финансовым делом Дюпонов в Уилмингтоне, и построил для него здание, более высокое, нежели оффис дюпоновской компании.
Но все это были лишь обходпые пути, а направлением главного удара явилось судебное дело, которое родственники, сочувствовавшие Альфреду, возбудили против Пьера и его компапьонов, чтобы принудить их вернуть компании пакет акций Колемэна. Члена семьи, заявившего, что он даст показания в пользу истцов, незамедлительно уволили из фирмы. Альфред приобрел газету, в которой он пригвождал к позорному столбу своих ненавистных родичей. Интересно, что, когда в 1916 г. дело дошло до федерального суда, стоимость спорного пакета акций повысилась до 60 млн. долл. В ходе судебного следствия обнаружилось, что все члены моргановского банковского консорциума являлись держателями вкладов компании Дюпонов. На другой день после заключения сделки о займе в одиннадцати из этих банков сумма дюпо- новских вкладов внезапно возросла втрое.
Пьер объявил все это случайным стечением обстоятельств, он клятвенно утверждал, что ему неизвестно, какие банки вступили в моргановский синдикат. Банкиры в свою очередь усиленно клялись в суде, что заем был предоставлен под личные обязательства Пьера, а последний доказывал, что занятая Альфредом позиция могла нанести ущерб компании. Все обвинения и контробвинения полностью убедили судью в том, что жертвой здесь оказался Альфред, но, вместо того чтобы вынести четкое решение, он постановил провести для выборов руководства компании собрание акционеров без участия держателей акций Колемэна. В последовавшем сражении из-за количественного распределения права голоса Пьер запугал всех акционеров, в большинстве своем членов своей семьи, опасностью «серьезных хозяйственных последствий» и таким образом сумел добиться победы со счетом 3:1. Взбешенный Альфред перенес дело в Верховный суд, где его иск был отвергнут в 1919 г.
Альфред отнюдь не впал в нищету. Десятилетие спустя он безошибочно предвосхитил наступление биржевого краха, вовремя продав ценные бумаги на 2 млн. долл. Прибыли оп получил высокие. Предпринятые им во Флориде спекуляции недвижимостью и банковские операции умножили его богатство. Когда в 1935 г. он умер, состояние его было столь же солидным, как и у любого из Дюпонов. Стоимость оставшейся после Альфреда собст-венности к 1962 г. достигла 300 млн. долл., а годовой доход от нее превышал 8 млн. долл., причем основная его часть досталась вдове. Наследство Альфреда включало крупные вклады примерно в тридцати банках, большую бумагоделательную фирму, обшир- ные лесные угодья, несколько железных дорог, независимую телефонную компанию, свыше 700 тыс. акций компании «Ю. И. Дюпон де Немур», 400 тыс. акций «Дженерал моторе» и значительные владения недвижимостью во Флориде и Делавэре.
Компания Дюпонов также процветала, особенно на военных заказах. Во время первой мировой войны союзным державам заявили, что их потребности могут быть удовлетворены при условии, если 50% стоимости поставок они будут оплачивать наличными и если они согласятся на такой уровень цен, который позволит фирме Дюпонов быстро амортизировать увеличенные произ-водственные мощности. Чтобы удовлетворить этим условиям, за фунт взрывчатки следовало платить один доллар. К концу 1916 г. компания Дюпонов производила для союзнических армий 100 тыс. т тринитротолуола в месяц. Можно считать, что 40% огневой мощи союзников имело своим источником поставки компании. Когда в войну вступили Соединенные Штаты, цена на бездымный порох была снижена до 47,5 цента за фунт, так как конгресс отказывался платить больше. Нельзя сказать, что в ре-зультате Дюпоны уж очень пострадали, хотя компания и не всегда добивалась того, чего хотела. Правительство было непреклонно, а некоторым государственным чиновникам фирма Дюпонов представлялась сборищем «нарушителей закона». Союзники, во всяком случае, испытывали благодарность к правительству США, так как и они теперь платили более низкую цену за взрывчатку.
Новые заводы, такие, например, как «Олд Хикори» в Теннесси, компания построила за счет правительства. Упомянутый завод стоил 85 млн. долл. Когда война кончилась, Вашингтон, естественно, аннулировал контракты. «Олд Хикори» был продан компа-нии «Нашвилл иидастриэл корпорейшн», которая затем тут же уступила значительную часть предприятия компании Дюпонов за 800 тыс. долл. В конечном итоге правительство, вложившее в дело 85 млн. долл., вернуло себе лишь ничтожную сумму в 3,5 млп. долл. С 1914 по 1919 г. ежегодная прибыль фирмы Дюпонов приближалась к 60 млн. долл., тогда как в 1913 г. она составила только 5 млн. долл. Главную выгоду из этого извлекли держатели акций, т. е. семья Дюпонов. Компания приобрела новые лакокрасочные предприятия. Она по дешевке скупила военные излишки. Но на счету ликвидных средств все еще оставалось $0 млн. дОлл., и было бы грешно держать такие большие деньги втуне. Как заметил один писатель, наседку надо было заставить вывести цыплят.
.Хитрый Джон Рэскоб, один из ближайших компаньонов Пьера Дюпона, выдвинул идею о том, чтобы приобрести дополнительное количество акций «Дженерал моторе». Еще в 1915 г. родственник Дюпонов входил в состав совета директоров «Шевроле», новой компании Дюранта, и фирма Дюпонов закинула удочку в «Дженерал моторе», купив три тысячи акций. Вскоре после этого Дюрант ввязался в титаническое сражение с банкирами из-за контроля над «Дженерал моторе», а в результате последовавшего компромисса четверо представителей фирмы Дюпонов оказались в совете директоров автомобильной фирмы* Более того, председателем совета стал сам Пьер, и вложения Дюпонов в «Дженерал моторе» возросли. Рэскоб быстро сообразил, что автомобильная компания может стать крупным покупателем красителей и лаков; в результате Дюпоны в 1918 г. вложили в «Дженерал моторе» 25 млн. долл., а в следующем году еще 24 млн. Когда послевоенный кризис привел к прекращению связей Дюрапта с автомо-бильным концерном, в руках Дюпонов уже была сосредоточена одна треть его активов, и они с помощью Альфреда Слоуна реор-ганизовали шатающуюся фирму согласно своим собственным представлениям. Слоун ломал, перекраивал и перестраивал структуру автомобильной компании; это была нудная работа, но в конце концов она превратила «Дженерал моторе» в лидера отрасли.
Правительство отнеслось к «браку» между «Дженерал моторе» и фирмой Дюпонов отнюдь не благожелательно: в 1927 г. оно предприняло официальные акции, чтобы добиться развода двух гигантов, однако антитрестовские потуги Вашингтона оказались тщетными. Затем сенаторы в 1934 г. атаковали компанию Дюпо-нов как «торговца смертью» и обвинили ее в том, что она поддерживает фашистские и антисемитские группки и одновременно вы- пестовывает чудовищный международный картель, объединяющий производителей боеприпасов. В 1949 г. против Дюпопов было возбуждено еще одно антитрестовское судебное дело, но судья федерального суда счел, что правительству не удалось доказать факт установления контроля Дюпонов над «Дженерал моторе», хотя временами они располагали 51% пакета акций автомобильной компании. Наконец в 1957 г. Верховный суд определил, что хотя Дюпоны фактически и владеют достаточным количеством акций «Дясоперал моторе», создающим возможность монополии, но в действительности у них нет желания нарушить закон; поэтому Дюпонам был предоставлен десятилетний срок, чтобы избавиться от акций «Дженерал моторе». К тому времени 63 млн. этих акций стоили свыше миллиарда долларов. Выброс их на рынок ценных бумаг породил бы на биржах панику, об этом даже было страшно подумать. С другой стороны, распределение их среди акционеров самой фирмы Дюпонов означало бы необходимость платить налог с увеличенного капитала, что их также не устраивало. Выход из положения нашел добренький сенатор из Делавэра, внесший специальный билль с поправкой к налоговым законам, позволяющий осуществить такое «упорядоченное» избавление от акций, при котором никто пе пострадает. А то обстоятельство, что Налоговое управление не получит солидные суммы, не причинит большого вреда.
К этому времени деятельность компании Дюпопов уже не сво-дилась лишь к производству пороха. Еще в 1915 г. фирма начала ставить опыты с химикалиями, а год спустя приступила к изуче- нию перспектив производства красителей. Когда в 1918 г. правительство захватило вражескую собственность, Дюпоны получили свою законную долю, главным образом в виде германских патентов на красители. Изобретенный в 1868 г. целлофан в 20-х годах попал под контроль Дюпонов. Патент на изготовление кожемита ¦оказался в руках фирмы, когда она в 1910 г. приобрела «Фабри- коид компани». Далее Дюпопы купили предприятие по производству вискалоида, синтетики из семейства целлулоидных. Приобретение в 1928 г. за 60 млн. долл. компании «Грашелли кемиклз» возвестило о вступлении Дюпонов в производство пластмасс. К 1958 г. их фирма могла уже похвастаться выпуском 1200 различных видов продукции.
Вероятно, самым примечательным событием явилось изобретение пейлона, сделанное в 1934 г. главным химиком компании Дюпонов Уоллесом Карузерсом. Нейлон представляет собой синтетическое волокно, которое выглядит как шелк и обладает такими же свойствами. Вначале нейлоновая нить была очень прочной, но по мере ее утончения, поскольку модницы требовали все более прозрачную ткань, она изнашивалась все быстрее.
Время от времени антитрестовская гидра прятала свое ядовитое жало: в 1952 г. Дюпонам было предписано принимать заказы на поставки полиэтилена - еще одного синтетического продукта - от всех желающих. Компания распространила свою деятельность на весь земной шар, она обосновалась в Англии, Бельгии, Франции, Швейцарии, Голландии, Канаде. По последним данным, приведенным в одном экономическом журнале, фирма Дюпонов стоит на пятнадцатом месте среди крупнейших корпораций Соединенных Штатов, годовой объем сбыта ее продукции достигает почти 3,5 млрд. долл., а ее доход на инвестированный капитал держится на весьма солидном уровне - 13%.
Семья до сих пор сохраняет господствующее положение в корпорации и ведет образ жизни, соответствующий столь огромному богатству. Совсем в духе старой аристократии один из Дюпонов содержит на жалованье музыканта для органных концертов. Приняты меры к тому, чтобы не допустить эрозии состояния семьи под воздействием налогов. На протяжении ряда лет было учреждено примерно 18 фондов, из них лишь немногие для выполнения подлинно благотворительных функций. Два крупнейшие из них - «Лонгвуд» и «Уинтертур» - владеют активами в 122 млн. долл., предназначенными для содержания княжеских, поместий Дюпонов в качестве публичных музеев и ботанических садов. Согласно подсчетам, общий размер состояния Дюпонов теперь превышает 7 млрд. долл., хотя возможно, что эта цифра несколько завышена.
Состояние Меллонов, очевидно не столь крупное, как у Дюпонов,- его видимая часть приближается к 3 млрд. долл.,- коре-нится в ряде разнородных предприятий, контроль над которыми осуществляется с помощью банковских домов, в том числе глав- ным среди них - «Меллон нэшнл бэнк оф Питтсбург». Владения Меллонов представляют собой первый из огромных американских конгломератов - комбинированных фирм, действующих одновременно в самых разнообразных отраслях. Собранный воедино Эндрю Меллоном, его братом Ричардом и сыпом последнего Уильямом Ларимером, этот самый старый конгломерат теперь контролирует «Алюминиум корпорейшн оф Америка», «Копперс компани», «Карборундум компани», «Фёрст Бостон корпорейшн», «Дженерал рейншуренс» и занимает важные, хотя и пе господствующие, позиции в фирмах «Вестингауз», «Бетлехем стил», «Питтсбург коул», «Питтсбург плейт глас» и в нескольких предприятиях общественного пользования. Жители Западной Пенсильвании и других районов также неизменно пользуются углем, коксом, газом и алюминиевой посудой с предприятий Меллонов. Их империя включает также добычу нефти, производство железно-дорожных вагонов и смолистых изделий.
Эндрю У. Меллон, человек, на долю которого приходится главная заслуга создания этой процветающей промышленной империи, некогда славился своими качествами на посту министра финансов, уступавшими разве лишь искусству Александра Гамильтона. Подобная оценка зависела, разумеется, от того, какой слой общества выражал свои взгляды. Как член кабинета - а он состоял в трех республиканских правительствах 20-х годов, - он едва ли был более словоохотлив, нежели Кальвин Кулидж. Один вашингтонский комментатор заметил, что, когда Кулидж и Мел-лон встречались для обсуждения вопросов, относящихся к деятельности министерства финансов, их беседа состояла из сплошных пауз.
Семья Меллонов пе обладала тем аристократическим стилем, ¦какой отличал Дюпонов; она больше напоминала Рокфеллеров и Гарриманов, которые достигли статуса заправил промышленности в бурные годы после гражданской войны. Сам Эндрю был довольно молчалив, вел затворнический образ жизни, предпочитая заниматься коллекционированием произведений искусства, а не проводить время с представителями своего круга в светских развлечениях.
Меллоны происходят от шотландско-ирландских иммигрантов, впервые поселившихся в Пенсильвании в 1808 г. Десять лет спустя появился на свет Томас Меллоп, отец Эпдрю. Способный и честолюбивый человек, он стал адвокатом и ростовщиком, а в последующем - судьей и банкиром. Еще много лет после того, как он покипул судейское, кресло, оп продолжал носить сюртук с высоким стоячим воротником и белую сорочку. Страстью его было накопление денег, и делал он это исключительно законными, если и не гуманными методами. К тридцати годам он накопил 12 тыс. долл. и готов был воспользоваться возможностями, откры-вавшимися бурным ростом Питтсбурга. Некоторую помощь ему оказал «стратегический» брак с дочерью крупного землевладель-
ца, располагавшего, однако, малой наличностью. Будучи адвокатом, Томас Меллон понимал, что операции с закладными и недвижимостью обеспечивают надежный путь к богатству. Он постоянно разыскивал недвижимость, на которую наложен арест; его приверженность закону вообще служила ему основанием требовать в случае неуплаты в срок надлежащей суммы лишения права на выкуп закладной. Он настаивал на том, что заемщик должен соблюдать условия подписанного им контракта. Быстрые меры облегчались гарантийными обязательствами, прилагавши-мися к каждой закладной; лишение права выкупа осуществлялось незамедлительно и автоматически. Книги регистрации закладных в совете графства пестрели записями с упоминанием имени Томаса Меллона.
В 1859 г. Меллон был избран судьей графства Аллегейни и отслужил свой десятилетний срок, неизменно отдавая дань скрупулезному соблюдению закона. Завершив выполнение обя-занностей судьи, он снова обратился к бизнесу, открыв частный банк на Смитфилд-стрит в Питтсбурге. Это было время, когда спрос на ссуды был особенно высок и процент на них достигал 12. При наличии скромного капитала нетрудно было двинуться по дороге к богатству.
Эндрю Меллон так горячо стремился пойти по стопам отца, что уже в возрасте пятнадцати лет самостоятельно осуществил земельную сделку, продемонстрировав тем самым свои способнос-ти. Несколько лет спустя судья ссудил Эндрю и его брату 40 тыс. долл., чтобы они могли заняться торговлей лесом. Их операция продолжалась лишь восемнадцать месяцев, однако Эндрю обнаружил при этом коммерческую сметку, так как он сумел почувствовать, что над страной собираются кризисные тучи, и ликвидировал дело как раз накануне краха. Годом позднее он вступил в банк своего отца.
321
11 Б. Селигмен
Паника 1873 г. застала Томаса Меллона, как й многих других, врасплох. Вклады его составляли 600 тыс. долл., наличными у него было лишь 60 тыс. К тому же изъятие вкладов из банка приняло грозные масштабы. Кое-как Меллон пережил бурю и те-перь зарекся никогда впредь не допускать, чтобы непредвиденные обстоятельства загнали его в западню. Однако экономический кризис имел и свои некоторые достоинства, ибо Меллон смог в этих условиях скупить самые разнообразные виды недвижимости по бросовым ценам. Лишение прав на выкуп закладных неукоснительно производилось согласно букве закона - бизнес есть бизнес. Главный принцип Меллона заключался в том, что «честность - лучшая политика», и афоризм этот проводился в жизнь, невзирая ни на какие отношения родства, знакомства и т. п. Под контроль Меллона попала «Лигонир валли рейлроуд», и ей предназначено было судьбой в течение многих лет оставаться в собственности семьи, которая испытывала к ней сентимен-тальную привязанность. Судья прожил до почтенного возраста -
девяноста лет; еще до своей кончины в 1908 г. он мог порадоваться тому, что его сыновья, Ричард и Эндрю, твердо взяли дело в свои руки.
К последней четверти XIX столетия экономика достигла периода подъема, многие предприниматели снимали богатый урожай, но другие воспринимали это лишь как мимолетный вихрь. Одним из наиболее агрессивных бизнесменов того времени был Генри Клей Фрик. Однажды, нуждаясь в деньгах для расширения своего коксового предприятия, он посетил судью, чтобы занять у него 10 тыс. долл. Судья знал толк в угольной промышленности Западной Пенсильвании - он владел тысячами акров земли с угольными месторождениями - ив честолюбивом Фрике увидел хорошего клиента. С помощью Меллона Фрик быстро превратился в коксового короля Пенсильвании, в возрасте тридцати лет он уже стал миллионером, превзойдя успех самого судьи в том же возрасте. Полезным следствием всего этого явилась длительная дружба Эндрю Меллона и Генри Клея Фрика, вскоре они стали компаньонами, занимаясь сначала недвижимостью, а затем и более перспективными операциями.
В 1882 г. Эндрю принял на себя руководство банком, а затем и всеми остальными меллоновскими предприятиями - недвижимостью, городскими железными дорогами, угольными шахтами. Вместе с Фриком они приобрели «Питтсбург нэшнл бэнк оф ком- мерс»; в 1883 г. он учредил «Юнион иншурэнс компани»; в 1886 г. в компании с Фриком и несколькими другими бизнесменами образовали для управления земельными владениями «Фиде- лити тайтл компани», потом возникла «Юнион трансфер энд траст компани», впоследствии преобразованная в «Юнион траст компани». Тем временем Фрик продемонстрировал Эндрю, как промышленнику надлежит обращаться с непокорными рабочими, сокрушив их профсоюзы на коксовых предприятиях. Молодого преуспевающего магната нисколько не тревожило, что рабочим, которых он ввозил из Европы, приходилось жить в грязных лачугах вдоль берегов Мононгахилы, лишенных всяких санитарных и иных -благ цивилизованной жизни. Достаточно было того, что опи осмеливались протестовать против устанавливаемых им условий труда. Ответом на эти протесты явилось создание «угольной полиции».
Меллон решил, что ограничиваться лишь предоставлением денег взаймы не следует. Подобно нью-йоркским финансистам, и ему надлежало требовать себе долю в каждом новом предприятии. Когда в 1889 г. Альфред Хант и Джордж Клэпп обратились к нему за поддержкой изобретенного Холлом электролитического лроцесса выплавки алюминия, Меллон усмотрел здесь заманчивую перспективу и предложил им 25 тыс. долл. в обмен на пакет акций. Это, несомненно, было одним из многих важных коммерческих решений, которые ему приходилось принимать; результатом его явилось создание «Алюминиум корпорейшн оф Америка». В 1901 г. полковник Джеймс М. Гаффи попросил оказать ему
финансовую поддержку в эксплуатации открытого в Техасе месторождения нефти, и это привело к основанию «Галф ойл компани». В 1905 г. даровитый изобретатель Ю. Дж. Ачесон явился с шлифовальным бруском, сплавленным в электрической печи из смеси соли, песка и кокса. Э. У., как теперь уже кратко пазывали Меллона, ссудил Ачесону 50 тыс. долл. для организации «Карбо- рундум компани», причем значительная доля акций этой компании попала в банк Меллона. Объем продаж абразивных изделий различным отраслям промышленности превратился в важный экономический показатель, чрезвычайно полезный в банковском деле. Конгломерат Меллона разрастался, он охватывал питтсбург- ский трамвай, угольные копи, сталелитейные заводы, железнодорожные вагоны, судостроительные верфи, металлообрабатываю-щие предприятия. Принцип поглощения был прост - ссужать деньги потенциально прибыльной компании, получая взамен долю в ее акционерном капитале, предпочтительно преобладающую долю. Когда ссуда погашалась, акции можно было сохранить у себя, а деньги снова употребить на приобретение еще одной фирмы. Настоящий успех обеспечивался господством и контролем на данном рынке.
И*
323
Действие принципа абсолютного контроля было продемонстри-ровано па угольных предприятиях Меллона. Капитализировав «Мононгахила ривер консолидейтед коул энд коук компани», или, как ее называли, «Риверкоул», в 30 млн. долл., Меллон разослал своих агентов по месторождениям, чтобы прибрать к рукам угольные шахты. Большинство владельцев не приходили в уныние, поскольку Меллон предлагал хорошие цены. К тому же он являлся собственником большей части угольных барж на реке и фактически ставил шахтовладельцев перед выбором: либо продать ему шахты, либо лишиться возможности отгружать уголь. После весьма разводненной капитализации, проводившейся меллоновской фирмой «Юнион траст», акции продавались на бирже, но облига-ции Меллон сохранял за собой. Второй синдикат - «Питтсбург, коул», захвативший весь район вокруг этого города стали, - также финансировался Меллоном. Когда у обоих концернов возникли трудности, их просто слили и монополия оказалась полнейшей. Слияние представлялось весьма разумным, так как в состав советов директоров фактически входили одни и те же люди. Выпуск облигаций на сумму 25 млн. долл. обеспечил погашение задолженности компании «Питтсбург коул» Меллону, и, хотя весь город был педоволен тем, что банкир забрал первый кусок мяса себе, он все же остался неуязвимым для критики. Доходы к нему поступали в виде прибылей угольных предприятий почти в объеме 6 млн. долл. в год, квартирной платы за жилища шахтеров и прибылей с розничных магазинов компании. Тем временем правительственная комиссия по делам промышленности выдвинула обвинение в том, что половина суммы новой капитализации представляет собой одну воду.
Одна из проблем коксовой промышленности заключалась в том, что она не могла использовать побочные продукты произ-водства. Если бы американские методы коксования угля не были столь расточительными, эта отрасль могла бы в 80-х годах прошлого века экономить по меньшей мере 20 млн. долл. в год. Немцы, например, оказались более бережливыми, выпуская в ка-честве попутной продукции деготь, бензол, красители и взрывчатые вещества. Все дело заключалось в конструкции печей: амери-канские ячеистые печи попросту выбрасывали летучие газы в атмосферу, тогда как немецкие печи позволяли использовать газ и химические отходы.
В первом десятилетии нынешнего века некий д-р Гейнрих Копперс прибыл в Соединенные Штаты, чтобы построить в Ил-линойсе новые печи. Увидев в этом еще одно выгодное предприятие, Меллон в 1914 г. выкупил собственность Копперса за 300 тыс. долл., уплатив ему акциями вновь образованной фирмы. Бедный Копперс! Когда Соединенные Штаты вступили в войну, акции, принадлежащие Копперсу в новой компании, были конфискованы уполномоченным по делам вражеской собственности А. Митчеллом Палмером, которому агент Меллона сообщил, что крупный пакет акций в «Копперс компани» принадлежит немцу. Конфискованные акции были проданы с публичного аукциона, причем единственным покупателем выступила сама «Копперс компани», которая уплатила за них немногим более 300 тыс. долл., хотя стоили они тогда уже 15 млн. долл. Старого Томаса Меллона эта операция привела бы в восторг.
Под опекой Меллона «Копперс компани» разрослась, распространив свою деятельность и на предприятия общественного пользования, действуя при этом как холдинговая компания. Размещение акций и облигаций производилось фирмой «Юнион траст». Время от времени заключались рабочие соглашения с предприятиями общественного пользования, входившими в сферу влияния Меллона. Дочерние фирмы компании проникали на нью-йоркский рынок и совершали некие замысловатые операции в Бостоне, уклоняясь от строгих законов штата Массачусетс, относящихся к деятельности предприятий общественного пользования. Практика была весьма простой: для предприятий общественного пользования строились газовые заводы, а в оплату принимались акции. Эти акции можно было затем умножать и возводить из них много-слойное сооружение в виде холдинговой компании.
Меллон распространил сферу своей деятельности и на сталелитейную промышленность. Совместно с Генри Клеем Фриком питтсбургский банкир затеял операцию по приобретению опциона на предприятия Карнеги, а когда сделка провалилась, хитрый шотландец сумел сохранить за собой опционный взнос, пре-вышавший миллион долларов. (Он настаивал на возвращении ему депозита наличными или облигациями - требование, удовлетворить которое было бы под силу лишь Моргану.) Как бы для того, чтобы досадить Карнеги, Фрик и Меллон тогда основали «Юнион ^стил компани» - производство проволоки и гвоздей. Поскольку перспективы сбыта стали и судов представлялись благоприятными, они учредили также «Нью-Йорк шипбилдинг компани». Далее они приобрели 60% в «Макклинтик Маршалл констракшн компани» - фирме, поставлявшей строительным компаниям конструкционную сталь. Затем комплект промышленных предприятий пополнился «Стандард стил кар компани». После этого процесс пошел в обратном направлении. Компания «Юнион стил» создала производство с законченным циклом и превратилась уже в такого опасного конкурента, что «Юнайтед Стейтс стил» сочла целесообразным выкупить ее за 75 млн. долл. В 1916 г. фирма «Нью-Йорк шипбилдинг» была продана крупному судовладельцу Роберту Доллару за 11,5 млн. долл. В 1930 г. «Стандард стил кар» отошла к фирме «Пульман», которая уплатила за нее 38,7 млн. долл., а спустя год «Бетлехем стил» приобрела «Макклинтик Маршалл констракшн» за 70 млн. долл. Последние две сделки состоялись в разгар жесточайшего в истории страны кризиса.
Но главным достижением Меллона явилась «Алюминиум корпорейшн». Эта абсолютная монополия оказалась под его крылышком случайно. Когда авторы электролитического процесса искали, у кого бы получить заем, Меллон воспользовался величайшей из когда-либо предоставлявшихся ему возможностей, установив контроль над патентами и защитительные тарифы, чтобы создать полностью монопольный рынок для металла, в то время редкого. Ч. М. Холл, изобретатель электролитического метода восстановления металла, понимал, что ему потребуется большое количество электроэнергии; его первая попытка получить заем у фирмы «Ко- улс бразерс» потерпела неудачу. Во всяком случае, эта компания была заинтересована в другой технологии. Когда Меллон проник в фирму Холла «Питтсбург ридакшн», он сразу же увеличил сумму капитализации, сохранив за собой 40%. Энергично проведенное судебное дело против «Коулс бразерс» за нарушение законов о патентах покончило с конкуренцией со стороны этой компании; решение было вынесено судьей Уильямом Говардом Тафтом. На первых порах после изобретения Холла цена на алюминий резко упала, теперь же она начала повышаться. Этому в значительной мере способствовало введение тарифа. Хотя себестоимость металла составляла около 50 центов за фунт, с потребителей брали 80 центов. Энергия с новой гидроэлектрической станции в Ниагара-Фоле позволила увеличить дневной объем производства алюминия до 4 т. Последовали соглашения с иностранными фирмами, и монополия прочно установилась.
В 1907 г. «Питтсбург ридакшн» была преобразована в «Алюминиум корпорейшн оф Америка» («AJIKOA»). Были построены и новые заводы. Теперь это была уже крупная отрасль промышленности. Как раз перед самым началом первой мировой войны в 1914 г. французская фирма предприняла попытку построить в Северной Каролине завод по выплавке алюминия. Однако после того, как французы вложили в дело все свои капиталы, они внезапно обнаружили, что в Соединенных Штатах невозможно найти нужных им кредиторов; нью-йоркские банкиры сказали им, что на их просьбу может откликнуться «Юнион траст» в Питтсбурге. Этот банк обрадовался случаю приобрести собственность французов в Каролине, предложенная им цена означала убыток для них не свыше 1 млн. долл.
Когда в 1912 г. правительство предписало «Алюминиум корпорейшн» прекратить монополистическую практику, нарушающую антитрестовские законы, это распоряжение было с легкостью игнорировано. Если истекал срок действия права на использование патентов, выручало сохранение тарифных барьеров. На главный вид сырья - бокситы - устанавливался контроль просто путем скупки возможно большего числа предприятий-поставщиков; к 1906 г. «Алюминиум корпорейшн» захватила большую часть лучших залежей бокситов. Она взяла в свои руки и рынок ломаг так как вторичный алюминий считался более ценным, чем первичный. Потенциальных конкурентов ставили в трудное положение задержкой поставок сырья, отгрузкой им сырья низкого качества, назначением чрезмерных цен на него или вообще отказом поставлять сырье. Резко возросший в период первой мировой войны спрос на алюминиевые сплавы обеспечил громадное пополнение содержимого сейфов компании. К этому времени двухмиллионное состояние превратилось по меньшей мере в восьмидесятимиллионное.
В конце концов в 1924 г. Федеральная торговая комиссия обвинила компанию в нарушении правительственного предписания 1912 г. и рекомендовала начать судебное преследование. Одпако в течение 12 лет никаких видимых изменений в практике компании не произошло. Другую атаку против нее предприняла «Бауш мэшип тул компани», старый ее конкурент в производстве алюминия. Она обвинила «Алюминиум корпорейшн» в мошенничестве, причем улики были достаточно убедительными, чтобы взыскать в пользу фирмы «Бауш» 8 млн. долл. Так случилось, что Джордж Хэскелл из компании «Бауш» обратился к Джеймсу Дьюку с предложением купить его зарегистрированный в Канаде патент на технологию выплавки алюминия. Ужо было заключено временное соглашение, но один из сотрудников Дьюка поддерживал тесную связь с Артуром Дэвисом из «Алюминиум корпорейшн», и вскоре Хэскелл обнаружил, что все двери перед ним закрыты. Дэвис посоветовал Дьюку вообще не заниматься алюминием. Хэскелл обратился в суд, и дело его выглядело беспроигрышным. Когда Меллону предложили дать показания в судебных инстанциях, у него внезапно отшибло память*
Спас его только апелляционный суд, удачно отменивший приговор, первоначально вынесенный в пользу Хэскелла.
«Алюминиум корпорейшн», казалось, вела безоблачную жизнь. Когда министр юстиции Харлан Фиске Стоун счел, что он может предъявить компании судебный иск в нарушении антитрестовских законов, его быстренько выдвинули в состав Верховного суда. Спустя девять месяцев министерство юстиции объявило, что корпорация певинна как агнец и что меллоновская одна треть в ее активах отнюдь не означает контроля с его стороны. Расследование по поручению министерства вел ревизор, который не был ни юристом, ни бухгалтером, ни экономистом! До поступления в министерство он служил простым клерком. После беглой проверки, занявшей только десять дней, он публично оправдал корпорацию. Сенатор, допрашивавший ревизора, вспылил: «Я бы не доверил ему расследовать даже дело о бутлегерстве» . Лишь ко времени второй мировой войны крупным конкурентам удалось занять позиции в алюминиевой промышленности.
Задолго до создания компании «Галф ойл» Меллоны понемножку занимались нефтью. Племянпик Эндрю Меллона Уильям Лаример скитался по Пенсильвании и Западной Вирджинии в по-исках пефтяных скважин, и вскоре Меллоны стали одним из крупнейших независимых предпринимателей в нефтяной про-мышленности, располагая нефтепроводами, цистернами и нефтеперегонным заводом. В течение ряда лет они наступали на интересы Рокфеллера, но в конце концов вынуждены были в 1895 г. отступиться. Вскоре, однако, они снова вернулись в нефтяную промышленность, причем в такой форме, которая могла превратить их в реального соперника Рокфеллера. Все началось с удачного бурения, произведенного в 1901 г. Энтони Лучичем в Спиндлтопе, вблизи Галвестона, штат Техас. Югослав Лучич занимался разведкой нефти, и финансировала его питтсбургская фирма «Гаффи энд Гэйли». Скважина в Спиндлтопе дала крупнейший в истории нефтяной фонтан. Огромные средства, требовавшиеся для экс-плуатации гигантского месторождения, превышали все ресурсы как самого нефтеразведчика, так и его финансовых покровителей. Последовало неизбежное свидание с Меллоном. Последний, человек многоопытный, умел почуять выгодное дело, когда оно перед ним возникало. В результате была создана «Гаффи петролеум компани» с капитализацией в 15 млн. долл., из которых 40% Меллон сохранил за собой. Добыча нефти стремительно возрастала, арендовывались все новые участки на прилегающих землях, и Меллоны снова оказались в нефтяной промышленности. Спиндлтопская скважина фактически открыла собой нефтяное дело в Техасе, а Техас она ввела в XX в. Уже богатые Меллоны превратились в сверхбогачей. В 1906 г. «Гаффи петролеум» была преобразована в «Галф ойл». Теперь она занимает третье место* в мире среди производителей нефти, а по объему продаж - 3,8 млрд. долл. в год - стоит на десятом месте в ряду 500 крупнейших промышленных предприятий страны. Сегодня Меллоны владеют примерно одной четвертой частью активов «Галф ойл компани». Полковник Гаффи, которого удалили из компании, много лет спустя предъявил ей иск на 350 тыс. долл. и выиграл дело в первой инстанции, но вышестоящий судья отменил приговор.
Через несколько лет «Галф ойл» достигла соглашения соКогда Э. У. Меллон уже почти завершил строительство своей империи внутри страны, он изготовился двинуться к новым горизонтам. «Галф ойл», подобно другим компаниям, вышла за пределы США, проявив при этом особый интерес к Мексике. Однако возникшие в таких странах, как Мексика, эгалитарные настроения досаждали как нефтяным компаниям, так и Вашингтону. Впрочем, для особых тревог не было оснований, так как, если бы не удалось занять позиции в Мексике, была еще Венесуэла, управляемая диктатором, который скорее пошел бы навстречу желаниям американцев. Долларовая дипломатия облегчала проникно-вение американского бизнеса в слаборазвитые районы земного шара. Например, в результате оказанного Вашингтоном нажима на Колумбию Меллону удалось получить там концессию сроком на пятьдесят лет. Государство южнее Рио-Гранде всегда могло рассчитывать на получение в нью-йоркских банках кредитов по льготным процентным ставкам, если нефтяные проблемы внутри этих стран решались «рационально», а толкование этого слова зависело от Вашингтона.
Координация деятельности входивших в империю компаний осуществлялась из Питтсбурга, главным образом через «Юнион траст», хотя Меллоны контролировали также «Меллон нэшнл бэнк», «Питтсбург нэшнл бэнк оф коммерс», «Ситизенс нэшнл», «Сити депозит» и «Юнион сэйвипгс бэнк»; вместе взятые, они располагали одной третью всех банковских вкладов в этом городе. «Юнион траст», 80% акций которого находилось в руках Меллона и Фрика, имел в 1902 г. активный баланс и прибыль в размере 15,5 млн. долл. Слияние старой фирмы «Т. Меллон энд санс» с «Юнион траст» привело к перераспределению акций, в резуль- тате которого 42 % их оказалось у Меллона и его брата. Хотя в тот момент разразилась очередная хозяйственная буря, Меллон теперь располагал достаточными ресурсами, чтобы иметь возможность постоянно держать порох сухим.
Э. У. Меллон всегда стремился избегать огласки его личных дел, он считал, что его частная жизнь касается лишь его самого. Когда он возбудил дело о разводе с женой, то в течение семи месяцев никаких сообщений об этом в питтсбургских газетах не появлялось. Чтобы сохранить тайну Меллона, законодательное собрание штата Пенсильвания оказалось настолько любезным, что нриняло закон, разрешающий суду назначить специального уполномоченного для заслушивания показаний при закрытых дверях. В судебных протоколах сохранились обвинения, выдвинутые Меллоном, но ответы на них его жены были изъяты из дела «для проверки» и обратно туда так и не были возвращены. Таково было могущество Меллона.
В филантропии Э. У. пе пытался угнаться за такими своими коллегами миллионерами, как Карнеги. Зато он был щедр по отношению к обеим политическим партиям. Правда, время от времени он дарил некоторые суммы церквам, Питтсбургскому университету, оказывал он поддержку и Меллоновскому институту промышленных исследований. (Именно в том институте было сделано открытие, позволившее сократить количество дрожжей и сахара, используемое для выпечки хлеба, в результате чего хлебо- лекарная промышленность сэкономила миллионы, но Америка получила взамен настоящего хлеба безвкусный белый батон.) "Когда кризис приостановил строительство пятидесятидвухэтажного здания для Питтсбургского университета, Э. У. практически ничего не сделал для продолжения работ на стройке, и весь город недоумевал, почему Меллон допускает, чтобы стальной скелет украшал собою небосклон. Сам университет, размещавшийся вблизи дома Меллона, не оставлял сомнений в том, что ни инакомыслящим ораторам, ни либеральным идеям не будет позволено развращать умы его юных подопечных.
Теперь Э. У. воспылал желанием приложить свою энергию и за пределами мира бизнеса, и возможность для этого представилась с избранием в 1920 г. Гардинга на пост президента. Меллон -был назначен министром финансов, и Америка близко познакомилась с одним из своих самых крупных богачей. Газетный корреспондент, сообщавший о прибытии Меллона в Вашингтон, писал, что он выглядел, как «усталый бухгалтер, испытывающий страх перед увольнением». В правительстве Меллон оказался в окружении таких светил, как Гарри Догерти, Уилл Хейс, Эдвин Денби и Олберт Фолл, т. е. среди джентльменов, готовых рас- пределить еще остававшиеся в распоряжении науки естественные0 богатства между теми, кто уже владеет практически всеми промышленными предприятиями и финансовыми ресурсами. Меллон в свою очередь был готов даровать миру бизнеса еще более выгодные для него налоговые законы.
Новый глава финансового ведомства выступил с призывом блюсти экономию и сократить налог на сверхприбыли и подоходные налоги. Учитывая, что страна теперь пребывала в состоянии мира, предложение выглядело вполне разумным, по оказалось, что сокращение подоходных налогов должно было распространиться лишь на лиц, доходы которых превышают 66 тыс. долл. в год. Для тех же, чьи доходы ниже этой суммы, налоговые ставки сохраняются на прежнем уровне. Критиков предложения Меллона, вроде сенатора Роберта Лафоллета, мипистр финансов считал заурядными невеждами, которые уничтожают стимулы для бизнеса; процветание страны может наступить лишь в том случае, если этого пожелают богачи. Призыв к здравому смыслу сего- дняшпего дня встретил самый благосклонный прием, и законопроект министра финансов без труда прошел через конгресс. Он был подписан и приобрел силу закона в ноябре 1921 г. Побочным результатом этого явилась годовая экономия для семьи Меллонов на налогах в сумме почти 1 млн. долл.
Следующая «реформа», предпринятая уже при Кулидже, милостиво предусматривала уменьшение налоговых ставок для групп с низкими доходами на 1-2%. Поскольку новый план Меллона возвестил собой еще одну победу для свободного предпринимательства, курс акций на Уолл-стрите начал повышаться. Некоторые ученые-экономисты высказались в том духе, что сокращение налогов в то время могло породить нездоровое расширение производства и губительную спекулятивную горячку на фондовой бирже. Никто не удостоил вниманием этих предшественников кейн- сианцев. Как это ни удивительно, но законопроект потерпел поражение в конгрессе, что весьма подействовало на Меллона. Более того, коалиция прогрессистов и демократов в копгрессе дошла до такой дерзости, что повысила минимальный уровень доходов, подлежащих дополнительному налогообложению, и даже увеличила ставки налога на наследство. Возвращение Кулиджа на пост президента в 1924 г. доставило Меллону наслаждение, он почувствовал себя отмщенным. Новый конгресс развернулся вовсю, налоговое бремя для богатых он облегчил на 700 млн. долл. Ставка налога на наследство была возвращена к прежнему уровню, т. е. к 20%; скидку по налогам на наследство в штатах повысили до 80%; налог на основной капитал и вовсе отменили. Семья Меллонов сэкономила на налогах еще 2 млн. долл.
Налоговое управление, которое прежде попрекали тем, что оно энергично проводило в жизнь федеральные налоговые законы, теперь внезапно стало проявлять щедрость, предоставляя крупным корпорациям и богачам налоговые скидки. Ча-стые случаи обнаружения прошлых ошибок в налоговой практике побудили некоторых сенаторов вслух недоумевать, а не повторяется ли «типотдоумский скандал»? Понадобилось лишь пять дней для проверки палоговых деклараций «Галф ойл»; оказалось, что возврат достигал почти 4 млн. долл. Попытку провести ревизию в управлении правительство пресекло. Законодателей встревожила щедрость управления, предоставлявшего большие скидки на истощение недр, игнорируя при этом размеры прибыли и сокращая налоговые обязательства. Обнаружение скидок на истощение недр и вычетов по отсроченным платежам означало дополнительное сокращение налоговых поступлений в казну. Восьмипроцентную инвестиционную льготу демократы сочли беспардонным нарушением закона, они стали кричать, что дядя Сэм обернулся дедом-морозом. Во главе колонны добивающихся возврата части налогов стоял «Ю. С. стил», только по одному чеку, выданному тресту чиновником министерства финансов, тресту было возвращено 27 млн. долл. Семья Меллонов выгадала на этом почти 7 млн. долл. По мере того как рог изобилия осыпал мир бизнеса своими щедротами, последний оказывал все более энергичную поддержку министру финансов.
Меллон не погнушался также использовать государственный аппарат, чтобы узнать, как поставить себе на службу возможности, открываемые налоговым законодательством и практикой налогового регулирования. По его запросу комиссар по внутренним сборам составил меморандум с описанием десяти возможных способов законного уклонения от уплаты налогов, причем, по крайней мере пять из этих способов, Меллон быстро применил на деле. Комиссар, кроме того, поручил одному из экспертов управления составить налоговую декларацию самого министра финансов. Вскоре этот эксперт оказался на жалованье у Меллона и стал учреждать для него семейные корпорации и показывать ему приемы сокращения налоговых платежей путем про-дажи акций одной семейпой корпорации другой. В то же время министр финансов настойчиво призывал налогоплательщиков страны выполнять свои законные обязательства перед правительством.
Когда Герберт Гувер сменил Кальвина Кулиджа на посту президента, Меллон остался в составе кабинета, но дни его, казалось, были сочтены. Страну охватила спекулятивная лихорадка. Однако Меллон не видел оснований для тревоги. Затем наступил крах, и он реагировал лишь замечанием о том, что небольшое кровопускание только принесет государству пользу. В глазах: Меллона весь мир впал в безумие; если бы, мол, к нему прислу-шались, то порядок восстановился бы. Но такого рода ортодоксию стали ставить под сомнение: его теперь называли «человеком, слишком долго занимающим свой пост»; он стал мишенью для нападок на политику правительства. Некоторые конгрессмены хотели подвергнуть его импичменту, но им не дано было осуществить свою угрозу, так как Гувер вывел Меллона из состава кабинета и назначил его послом в Англию.
Однако семья Меллонов обладала большой гибкостью. Во время банковского кризиса 1933 г. большинство банков закрылось, но меллоновский банк продолжал совершать операции. Меллоны имели в своих сейфах достаточно наличных средств, чтобы оплачивать чеки клиентов, а кроме того, они усмотрели в этом кризисе великий шанс переманить к себе вкладчиков других банков. Кризис окутал страну, подобно нависающему над Питтсбургом мутному смогу. Когда был учрежден городской фонд помощи пребывающим в нужде, ощущение того, что именно является подлинной благотворительностью, не покинуло Меллона. Дарственный: взнос семьи несколько превысил 300 тыс. долл., хотя лидеры городской общины рассчитывали на 1 млн. Впоследствии за пер-вым приношением последовал еще один взнос в размере 750 тыс. долл. Зимой 1931 г. губернатор Пенсильвании посетил Меллона с целью получить у него ссуду в 1 млн. долл. на благо-творительные нужды штата. Займа губернатор не получил, но зато он удостоился лицезреть последнее приобретение Э. У. Меллона в области произведений искусств стоимостью 1700 тыс. долл.
В 1935 г. новое правительство демократов предъявило Мел- лону обвинение в том, что он обманул правительство, уклонив-шись от уплаты подоходного налога за 1931 г. на сумму 1300 тыс. долл. с помощью комбинации перераспределения скупленных по» сниженным ценам акций между ним самим, его банком и семейной холдинговой компанией. Правительство утверждало, что эта операции, сопровождавшиеся большим списанием капитала, не являлись законными, поскольку они не были связаны с реальным перемещением права собственности. В 1937 г. апелляционный: налоговый суд вынес решение в пользу Меллона, сочтя указанные сделки вполне отвечающими требованиям закона.
После смерти Э. У. Меллона его личное состояние исчислялось лишь 37 млн. долл.; большую часть богатства он уже успел передать своим детям. Его сына Пола, стремившегося стать издателем, убедили заняться после окончания колледжа банковским деломг хотя у него и не было склонности к бизнесу. Пол предпочитал тратить унаследованное богатство, а не пытаться приумножить его; все же, несмотря на всю его разнообразную общественную деятельность и на коллекционирование дорогих предметов искус-ства, состояние семьи продолжало расти. Предприятия управлялись кузеном Пола Ричардом, который стоял во главе обширной империи, все еще финансировавшейся с помощью меллоновской банковской системы. Пол предпочел взять на себя управление Национальной галереей искусств в Вашингтоне, которую известный торговец произведениями искусства Джозеф Дувен убедил старшего Меллона передать государству. Этот великолепный дар означал не только экономию на налогах, но также и предотвращение возможности разбазаривания такой первоклассной коллекции произведений искусств.
Молодое поколение, очевидно, обладает большим чувством гражданской ответственности, чем его предшественники. К числу проведенных новым поколением семьи полезных мероприятий относится кампания за превращение Питтсбурга в чистый город, т. е. дело, которое могли с успехом осуществить лишь Меллоны. Они сделали также весьма крупные дары ряду университетов и институтов, гораздо большие, чем позволил бы себе старый Эндрю. Некоторые обозреватели расценивают это лишь как частичную компенсацию за социальные беды, порожденные формированием гигантского семейного состояния.

Торговцы смертью

Это самая богатая семья в Америке. Дюпоны - семейная финансово-промышленная группа США, их основное предприятие, концерн «Дюпон де Немур», выпускает синтетические волокна, пластмассы, химикаты, нефте- и газопродукты, добывает уголь.

Дюпоны контролируют крупнейшие промышленные корпорации, ряд кредитно-финансовых институтов.

Дюпоны происходят от французских гугенотов, а родоначальником династии является Пьер Сэмуэль Дюпон, в 1803 году основавший «Дюпон де Немур». На сегодняшний день насчитывается около двух тысяч его потомков, все они люди далеко не бедные. Но есть в этой семье и своя финансовая элита, насчитывающая до трехсот человек.

Потомки Дюпонов, несомненно, более образованны, чем их родители и прародители. Они гораздо шире смотрят на мир и легче относятся к превратностямсудьбы.

Кстати, судьба Дюпонов опровергает народное поверье, что через три поколения разбогатевшие бедняки возвращаются к бедности. На сегодняшний день уже как минимум девятое поколение Дюпонов купается в золоте, и они вовсе не собираются разоряться.

Крупнейшей компанией Дюпонов является старейшая из них - «Дюпон де Немур», но среди Дюпонов есть и множество более мелких предпринимателей. Действуя все вместе, они составляют большую силу. В отличие от других семей, в которых сотрудничество чаще всего развивается между родными братьями и сестрами (как Рокфеллеры, например), у Дюпонов хорошо развита координация и между кузенами и даже между более дальними родственниками.

Двоюродные братья и сестры Дюпоны объединены сетью семейных холдинговых компаний и попечительских фондов, что обеспечивает единообразие в управлении семейными предприятиями.

«Дюпон де Немур», преодолев первые трудности развития, начала бурно развиваться. Ее владельцы, получившие образование во Франции, выпускали высококачественный порох. Расцвету компании способствовала как война с Англией 1812 года, так и (в большей степени) гражданская война.

После окончания войны, когда страна была переполнена излишками пороха, Дюпоны совместно с владельцами других пороховых заводов организовали Ассоциацию по торговле порохом, известную как «Пороховой трест», которая полностью контролировала рынок пороха и взрывчатки и диктовала цены на них. Они продавали свою продукцию дешевле, чем конкуренты, пока те не ликвидировали свои предприятия, а затем снова подняли цены.

Различные компании, разоренные трестом, были куплены или поглощены Дюпонами. В 1912 году против Дюпонов было возбуждено дело по обвинению в создании монополии. Выступившие на процессе свидетелями генералы и адмиралы показали, что монополию Дюпонов на производство бездымного боевого пороха нужно не только сохранить, но и поддержать в интересах национальной безопасности. Суд согласился с мнением военных.

В период Первой мировой войны «Дюпон де Немур» стала флагманом американской промышленности: 40 % снарядов, производившихся союзниками, выбрасывалась из орудий силой дюпоновских взрывчатых веществ, компания удовлетворяла 50 % внутренних потребностей страныв динамите и в черном порохе.

На деньги, заработанные в ходе этой войны, Дюпоны купили долю в «Дженерал моторз корпорейшн», образовавшейся в результате слияния 21 самостоятельной автомобильной компании, а вскоре приобрели и контрольный пакет акций этой компании.

Кроме автомобильной промышленности, после Первой мировой войны Дюпоны смогли проникнуть в химическую, нефтяную и резиновую отрасли промышленности. Они имеют солидные портфели акций и в других крупных компаниях: «Юнайтед Стейтс раббер компани», «Уилмингтон траст компани», «Америкэн шугэр рифайнинг компани», «Мидконтинент петролеум корпорейшн», «Филипс петролеум компани» и «Юнайтед фрут компани». Кроме того, Дюпоны создали фонды «Бредин», «Карпентер», «Гуд самаритен», «Кремер», «Шарп», «Теано» и многие другие.

В середине тридцатых годов против Дюпонов снова было возбуждено дело по обвинению в создании монополии. Газеты заклеймили их, называя «торговцами смертью». Но и это разбирательство в общем закончилось в пользу промышленников.

Во Время второй мировой войны правительство предложило «Дюпон де Немур» заняться разработкой атомного оружия, т. к. это была единственная компания, располагавшая необходимым оборудованием и специалистами, способными выполнить такую задачу.

После длительных переговоров Дюпоны согласились, оговорив, что их прибыль составит один доллар. Это был политический ход, сделанный для того, чтобы не испортить себе репутацию. Ведь в противном случае газетчики могли обвинить Дюпонов в том, что они наживаются на смерти миллионов людей.

После Второй мировой войны Дюпоны обратились к производству мирной продукции, реклама которой гласит: «лучшие вещи для лучшей жизни с помощью химии».

По своему вероисповеданию Дюпоны протестанты, а по мировоззрению - республиканцы. Они всегда были опорой и поддержкой Республиканской партии. Особенно значительным было участие Дюпонов в борьбе с Демократической партией в 1930-е годы. Если сами они и не короли, то, по крайней мере, выдвигают и утверждают королей.

От республиканцев в президенты США, но и многодетный отец. Его отношения с детьми можно легко назвать партнерскими.

Старшая дочь Трампа Иванка — исполнительный вице-президент отцовской компании, отвечает за расширение риелторской части его империи. Принимала участие в телешоу «Кандидат», управляет собственной ювелирной компанией, написала книгу. Представляет фонд Girl Up, набирающий американских девушек для участия в программах ООН в странах третьего мира. С отличием окончила бизнес-школу Уортон. С 2009 года замужем за наследником риелторской империи Джаредом Кушнером, у них трое детей.

Старший сын Трампа — Дональд Трамп — младший — работает вместе с Иванкой в компании отца, на должности исполнительного вице-президента. Правда, в СМИ его имя чаще всплывает в связи с рождением очередного ребенка (38-летний Трамп-младший в прошлом году стал отцом в пятый раз), чем по поводу заключения удачной сделки.

В компании отца работает и второй сын Трампа Эрик. А вот его младшая дочь Тиффани не захотела участвовать в семейном бизнесе, предпочтя карьеру актрисы, пока, правда, не слишком успешную. Младшему сыну Трампа Баррону пока лишь 10 лет, но он уже частый гость светских вечеринок Манхэттена, куда ходит вместе с матерью.

На фото: обложка специального номера Forbes «400 богатейших людей Америки» 2006 года. На обложке — Дональд Трамп с дочерью Иванкой и сыном Дональдом Трампом-младшим

Рональд и Рэймонд Перельманы

Рэймонд Перельман — основатель металлоперерабатывающей компании Belmont Industries. Своего сына Рональда он старался приобщить к семейному делу с 11 лет — мальчик был обязан посещать заседания совета директоров и вносить свои предложения. Однако Рональд совсем не интересовался металлургией, зато страстно любил музыку. В конце концов Рэймонд отступил и поставил во главе своей компании другого сына — Джеффри. Но успешного рок-музыканта из Рональда не получилось, а вернуться в компанию он уже не мог. В конце концов он решил открыть свой бизнес — взяв кредитов на $1,9 млн, он купил сеть ювелирных магазинов в Нью-Йорке. Скоро Перельман продал их за $15 млн, заработав на операции больше $10 млн после возврата взятого под большие проценты кредита. Такой способ ведения бизнеса понравился Перельману и он стал скупать одну недооцененную компанию за другой и вскоре прославился как "захватчик корпораций". В 2016 году Forbes оценил состояние 73-летнего Перельмана в $12,1 млрд.

На фото: обложка специального номера Forbes «400 богатейших людей Америки» 2011 года. На обложке — Рональд и Рэймонд Перельманы.

Семья Мэллон

Судья Томас Мэллон (умер в 1908 году) иммигрировал из Ирландии в 1818 году и сделал состояние на торговле недвижимостью, предоставлении займов и земледелии. Его сын Эндрю Мэллон (умер в 1937 году) был министром финансов США, а также преуспевающим банкиром и инвестором, в частности, в такие компании как металлургическая Alcoa и нефтяная Gulf Oil. Его наследники не смогли переплюнуть успешного предка, но бизнес на плаву удержали. Внук Эндрю Тимоти — владелец компании New England. Его внучатый племянник Ричард Скейф (умер в 2014 году) управлял медиакомпанией в Западной Пенсильвании, которая издает газету Pittsburgh Tribune-Review. Большую часть своего состояния он пожертвовал на благотворительность. Сейчас семью представляет Мэттью Мэллон — венчурный инвестор. В рейтинге Forbes богатейших семей в 2015 году Мэллоны заняли 21-е место, журнал оценил их состояние в $11,5 млрд.

На фото: обложка номера Forbes «Самые богатые семьи Америки» от июля 2014 года. На обложке — Мэттью Мэллон с женой и детьми.

Династия Эрме

Аксель Дюма — директор дома Hermès и представитель шестого поколения династии Эрме. Hermès удалось стать самой влиятельной компанией на рынке люкса, за последние пять лет акции компании выросли на 175%. По оценке Forbes, в структуре управления Hermès минимум пятеро из членов клана входят в список миллиардеров. Сумма общего состояния семьи Дюма превышает $25 млрд — это больше, чем у Рокфеллеров, Мэллонов и Фордов вместе взятых.

В 1837 году шорник Тьери Эрме основал собственную мастерскую в Париже. Тогдашний бомонд нуждался в надежной конской упряжи в поездках и путешествиях. А качество и красота уздечек и сбруи у Эрме оказались непревзойденными. У Тьери был единственный сын, Шарль-Эмиль, который перенес компанию на Фобур Сен-Оноре, 24, где она и остается по сей день. У Шарля-Эмиля в свою очередь было два сына — Адольф и Эмиль-Морис, которые переименовали компанию в Hermès Frères (Братья Эрме). Однако в определенный момент Адольф решил, что перспективы компании в эпоху автомобилей, а не лошадей, не слишком радужны, и оставил компанию Эмилю. У Эмиля же было четыре дочери (одна из которых умерла в 1920-м году) — что объясняет, почему среди тех, кто сейчас участвует в управлении этим семейным бизнесом, нет никого по фамилии Эрме. Сейчас компанией руководят потомки в пятом и шестом поколениях.

Во времена дяди Акселя Дюма, Жан-Луи Дюма, который был генеральным директором с 1978 по 2006 год, большая часть структуры семейного управления компании трансформировалась в «матрешку» из шести входящих друг в друга холдингов. На вершине всего этого была замысловатая двухуровневая управляющая структура, разработанная Жан-Луи. Новая система управления помогла Hermès в 1993 публично разместить 4% своих акций на бирже, что, с одной стороны, позволило представителям нового поколения превратить активы в наличность, а с другой, сохранить контроль в руках семьи. Новый бюджет позволил Hermès выйти из роли производителя кожгалантереи. Жан-Луи Дюма расширил сферу деятельности, запустив производство мужской готовой одежды, столовых приборов и мебели.

На фото: обложка номера Forbes «100 самых инновационных компаний» от сентября 2014 года. На обложке — Аксель Дюма.

Отец и дочь Лорен

Ральф Лорен родился в Бронксе, в бедной семье еврейских эмигрантов и все свое детство и юность страстно мечтал о богатстве. Он писал об этом в школьном сочинении, в 12 лет копил деньги, чтобы купить себе костюм-тройку, а его первый офис собственной галстучной компании находился в Empire State Building — не беда, что это была десятиметровая каморка без окон, зато какой адрес. Лорен начал с галстуков, которые помогали выглядеть дорого и стильно. На них он сделал имя, затем сделал популярной рубашку поло, уместную в любой ситуации. Но вряд ли он создал бы империю, если бы его маркетинговый нюх ограничивался лишь галстуками и пиджаками в стиле английской аристократии. Лорен сделал интернет-магазин раньше, чем об этом задумались бренды массмаркета, перед его магазином на Манхэттене есть сенсорный экран, с помощью которого можно купить любую вещь в любое время суток. Сегодня Лорен занимает 74 место с рейтинге самых богатых американцев, с состоянием $6,2 млрд.

Наследница этого состояния — Дилан Лорен, не менее успешный бизнесмен, чем ее отец. В 2001 году она основала Dylan"s Candy Bar — кондитерскую сеть, в которую входят несколько собственных магазинов, а также торговые точки в таких легендарных местах, как стадион Нью-Йорк Янкиз. Головной магазин на Манхэттене предлагает 5000 видов конфет, а кроме того — одежду и предметы ухода за ней. Дилан также активно участвует в деятельности фондов ASPCA (Американское общество против жестокости по отношению к животным) и Feed Foundation.

Семья Притцкер

Влиятельный бизнес-клан Притцкер из Чикаго провел нулевые в бесконечных тяжбах из-за семейных активов, пока не определился со структурой владения и управления. Одна из наследниц бизнес-империи Пенни Притцкер сегодня занимает пост министра торговли США. Томас — председатель совета директоров сети Hyatt Hotels. Джиджи — известный кинопродюсер. Джон — владелец сети бутик-отелей Commune Hotels. Братья Энтони и Джейби управляют семейной инвестиционной компанией Pritzker Group. Карен и ее муж Майкл — известные инвесторы. Лизель Притцкер Симмонс (на фото), которая в 2003 году судилась с отцом и другими родственниками по поводу раздела активов, также занимается инвестициями (один из ее экзотических проектов в Гане — переработка отходов жизнедеятельности человека в сгораемое топливо). 11 представителей династии — участники рейтинга миллиардеров по версии Forbes. Состоянием семья обязана Энтони Притцкеру (умер в 1986 году), который вместе с сыновьями основал Hyatt и активно вкладывался в различные активы, включая промышленный конгломерат Marmon Group, ныне принадлежащий Berkshire Hathaway Уоррена Баффетта.

На фото: обложка номера Forbes, ноябрь, 2003 года. Л изель Притцкер Симмонс.

Семья Бехтель

Bechtel — частная компания со 100-летней историей. Уоррен Бехтель, основатель фирмы, умер в Москве в 1933 году после путешествия по Сибири, завещав потомкам освоить огромные богатства нашей страны. Сегодня Bechtel — 4-я крупнейшая частная строительная компания в США. Несмотря на влиятельность, а скорее даже благодаря ей, семья основателя компании подвергается постоянным нападкам. Так, ее критиковали за финансовые связи с семьей Бен Ладена, из-за контрактов на восстановление Ирака после вторжения в 2003 году. Кроме того, во время нахождения на посту президента Джорджа Буша-младшего Бехтель обвиняли во взаимных коррупционных назначениях на должностные посты.

Тем не менее Стивен Бехтель-младший входит в список Forbes богатейших американцев с состоянием $2,9 млрд, а также в рейтинг филантропов.

На фото: обложка номера Forbes от 7 декабря 1981 года. На обложке — Стивен Бехтель-младший.

Семья Дюпон

История семьи Дюпон началась в 1802 году, когда Элютер Ирэн Дюпон основал фабрику по производству пороха, превратившуюся в целую химическую империю. Отец Элютера Пьер Самюель де Пон де Немур, французский дворянин, входивший в свиту короля Людовика XVI, в 1800 году бежал от революции в США. Именно он привез формулу пороха, разработанную его учителем Антуаном Лавуазье. Но состояние Дюпоны заработали во время Первой мировой войны, на военных контрактах.

Наследницы химической империи Дюпонов Марианна Силлиман и Элинор Раст фигурировали в списках Forbes до 1994 года. Но когда аналитики взялись пересчитывать их богатство, оказалось, что они уже несколько лет мертвы.

С наследниками Дюпонов связана еще одна смертельная история. Джон Е. Дюпон, чье состояние в рейтинге 1986 года оценено в $200 млн, был осужден в 1997 году на 30 лет за убийство олимпийского борца Дейва Шульца. Наследнику был поставлен диагноз «параноидальная шизофрения», он умер в тюрьме в 2010 году. Истории убийства посвящен голливудский фильм «Охотник на лис», где Дюпона играет Стив Каррел.

В 2014 году еще один наследник Дюпон Роберт Ричардс был обвинен в изнасиловании своей 3-летней дочери.

Сегодня корпорацией DuPont управляет Аурелия Дюпон.

На фото: президент корпорации DuPont в 1962 году Кроуфорд Гринвальт на фоне портрета основателя компании.

Северный Делавер называют страной Дюпонов: дорога, ведущая в город Уилмингтон, носит имя Дюпон-хайвэй, да и в самом Уилмингтоне им принадлежит решительно все - от заводов и банков до компьютерной корпорации.

Окружающие Уилмингтон городки кажутся кусочком Франции - то и дело мелькают дорожные указатели: Немур, Шеанн. Боре де Фоссе, Моншанэ и Грануа. На улицах каждого из них еще недавно преобладала французская речь - сто лет подряд Дюпоны брали на работу преимущественно французов.

Для сторонних людей «Дюпон де Немур» - гигантская транснациональная компания: размер состояния в активах - 211 миллиардов долларов, филиалы в Европе и Латинской Америке, мировая монополия на нейлон, орлон, дакрон и тефлон, десятки химических заводов, производство самолетов и оружия. К середине двадцатого века Дюпонов было уже около полутора тысяч; пятьсот человек считались мультимиллионерами, двести пятьдесят входили в ближний круг семьи, восемь вершили ее судьбу.

Андре Дюпон с женой,
20-е годы

Делавер привык к Дюпонам: Эдвард Дюпон, первый вице-президент Уилмингтонской трастовой компании - центра финансового могущества клана, вплоть до недавнего времени посиживал вместе со своими менеджерами в городском клубе и был одним из лучших прихожан городской церкви.

Знаменитые охоты и балы Дюпонов уходят в далекое прошлое - после Первой мировой войны, принесшей им сотни миллионов, они охотились на лис, сидя на кровных жеребцах, окруженные ловчими и сворами гончих, в камзолах восемнадцатого века, треуголках и пудреных париках. На семейных праздниках они танцевали в костюмах маркизов и маркиз времен Людовика XV и разъезжались по домам в золоченых каретах - их усадьбы, выстроенные на манер феодальных замков и версальских дворцов, до сих пор окружают Уилмингтон.

Вот уже около двухсот лет Дюпоны олицетворяют особый аристократический стиль - не бросающееся в глаза богатство и эффективная власть; об их семейных тайнах, адюльтерах, самоубийствах, внезапных и трагических смертях, о преследующем этот род безумии в городе до сих пор рассказывают легенды. В парадном зале Уилмингтонской трастовой компании висят потемневшие родовые портреты: галерею открывают светловолосая дама и статный широколицый господин в пудреном парике.

Официальная родословная Дюпонов описывает встречу основателей династии в идиллических тонах: хрупкая белокурая девушка сидела в своей мансарде на улице Ришелье, рисовала миниатюры и смотрела в окно напротив. Там принимал красивые позы, упражняясь в благородном искусстве фехтования, крепкий молодой человек Пьер Самюэль Дюпон, ее сосед-часовщик: финту сменял пресек, шпага вонзалась в нарисованную на стене мишень...

Один из фамильных портретов
начала 19 века

У Анны Александрины были большие голубые глаза, нежная кожа и сильно развитое воображение: она мечтала о великой любви и видела в соседе (крупный нос, гордая стать и широко развернутые плечи) воплощение всех совершенств.

Анна Александрина, в 8 лет оставшись сиротой, до шестнадцати жила из милости у богатых родственников - у дядюшки с тетушкой подрастала собственная дочь, и девочки подружились. Когда же они превратились в барышень, воспитаннице предложили место экономки в дальнем поместье - в противном случае та могла идти на все четыре стороны.

Она выбрала последнее: теперь, поселившись на улице часовщиков, бесприданница зарабатывала на жизнь тем, что разрисовывала циферблаты.

Спустя несколько месяцев Самюэль и Анна Александрина поженились: кавалер-часовщик был протестантом и, узнав, что хорошенькая соседка разделяет его веру, решил повести ее под венец. Она перенесла свои пожитки через улицу Ришелье и поселилась в той самой комнате, где когда-то впервые увидела мужа. Анне Александрине - всего шестнадцать. Через несколько лет она жестоко разочаруется в своем браке.

Одним из главных жизненных принципов господина Дюпона было глубокое невежество: его предки исповедовали протестантизм (и в католической Франции считались диссидентами), многие из его друзей-гугенотов сидели в тюрьмах, потому Самюэль и предпочитал не высовываться. У него был свой метод самосохранения: господин Дюпон не умел ни читать, ни писать - стало быть, королевские чиновники не могли обвинить его в том, что он изучает запрещенные книги. Он не знал ни одной буквы и ни единой цифры и в придачу ко всему был упрям как осел и самовлюблен как павлин.

Образованной и воспитанной Анне Александрине приходилось с ним нелегко. Их сын Пьер рос необыкновенным ребенком. На отца он походил лишь огромным, точно орлиный клюв, носом (большой нос до сих пор остается наследственной чертой Дюпонов - как тяжелая челюсть Габсбургов или оттопыренная губа Бурбонов). Пьер с детства был хром, слаб и нездоров, зато отличался блестящей памятью и быстрым умом: в двенадцать лет он знал назубок французскую грамматику и свободно переводил с латыни.

Пьер оказался добрым мальчиком: когда рыжая, конопатая и глупая кузина Марианна заболела оспой, братец просиживал у ее постели сутками и в результате заразился. Через несколько дней врачи, не обнаружив у него пульса, констатировали смерть. Всю ночь перед похоронами убитая горем Анна просидела у гроба сына, молясь за упокой его души. К утру мать задремала, как вдруг ее разбудил крик Пьера: мальчик выжил, хотя лицо его было безнадежно изуродовано.

Щеки и лоб покрыли следы от оспы, один глаз поразила дальнозоркость, другой - близорукость: с годами Пьер Дюпон решил, что таким образом судьба отмечает своих избранников. «Я благодарен природе и случаю, - писал он в своих мемуарах, - за то, что они подарили мне возможность обладать всем диапазоном зрения». Мать рыдала, отец заставил сына заниматься фехтованием - Самюэль Дюпон считал шпагу универсальным средством, укрепляющим тело и дух. По вечерам они отрабатывали выпады, а дни проводили за работой: отец решил сделать из сына часовщика.

Так прошло несколько лет, а потом Анна Александрина умерла родами. Перед смертью, соединив руки мужа и сына, она произнесла: «Постарайтесь жить счастливо».

Этого им не удалось, - после смерти матери Пьер сбился с пути истинного. Он свел знакомства с начинающими писателями и молодыми актерами, вместе с ними пил, пропадал за кулисами и ходил по борделям. К тому же молодой человек ударился в сочинительство стихов и пристрастился к пустым размышлениям: он закрывался на чердаке и часами медитировал, уставясь в потолочную балку. Однажды, застав Пьера за этим занятием, отец избил его как собаку, а затем вышвырнул из дома.

Хромой, изуродованный оспой, полуслепой юноша очутился на улицах Парижа без гроша в кармане - так начиналась блестящая карьера Пьера Дюпона (Pierre Samuel du Pont), публициста и коммерсанта, друга американского президента и приближенного французского короля.

Друзья не дали бедняге умереть с голода - знакомый часовщик взял его на работу. Через несколько лет Пьер пришел в мастерскую отца, держа в руках великолепные часы в корпусе из резного дуба, с чеканным серебряным циферблатом. На нем была выгравирована надпись: «Сконструировано и сделано сыном Дюпона, посвящается отцу».

Пьер молча поклонился, вручил Самюэлю подарок и ушел из родного дома - на сей раз навсегда. Так он отдал сыновний долг и навсегда избавился от чувства вины. А что батюшка так и не смог прочесть посвящение и не понял его смысла даже тогда, когда ему на помощь пришел грамотный сосед, - до этого Пьеру не было ни малейшего дела.

С тех пор прошло немало лет, но больше Самюэль Дюпон никогда не видел сына. Пьер не пришел даже на его похороны - теперь он жил другой жизнью. Пьер Дюпон стал другом и советником премьер-министра Франции, барона Тюрго, редактировал влиятельный журнал, удачно спекулировал на бирже и бывал на приемах у короля.

А началось все с того, что Пьер Дюпон написал экономическое эссе, которое случайно попалось на глаза барону Тюрго. Сановника поразили стиль и совершенство аргументации, и он взял юное дарование под свое крыло. Вскоре Пьеру предложили отличное место с большим жалованьем.

Карьера была обеспечена, теперь он мог подумать и о семье. Когда он был нищ и гоним, его приютили родственники матери, господа Дор. В их поместье жила Шарлота Мария Луиза Ле Дэ, тоже приходившаяся Пьеру дальней родней. Она была чуть перезрелой девушкой (в то время ей уже сравнялось восемнадцать), и ближайшего соседа, пятидесятипятилетнего сборщика налогов, вдовца, вогнавшего в гроб двух жен, покровители Марии Луизы считали неплохой партией. Пьер всегда отличался рыцарскими наклонностями, а Мари была умна и хороша собой, и он бросился ей на помощь, пообещав жениться. Молодой человек попросил дать ему два года - за это время он обещал привести свои дела в порядок.

Юный Дюпон сдержал обещание, хотя к тому времени уже стало ясно, что любви нет и в помине. Впрочем, это не помешало Мари Ле Дэ подарить ему двух сыновей - один из них, следуя уже сложившейся семейной традиции, восстал против отца...

В парадном зале Уилмингтонской трастовой компании висят портреты обоих сыновей Пьера Дюпона. Рослый темноволосый красавец Виктор не хотел учиться и проваливал любое дело: он как две капли воды походил на своего деда, Самюэля Дюпона. Младший, Элетер Иренэ, унаследовал черты и талант отца: небольшой рост, твердый рот, ярко выраженные способности к наукам и серьезное отношение к жизни. Пьер отправил его на обучение к своему другу, знаменитому химику Лавуазье, возглавлявшему пороховые шахты французского королевства. Через несколько лет Элетер Иренэ знал о порохе решительно все: именно он и заложил основу империи Дюпонов.

Но прежнюю жизнь смела революция - в 1799 году Дюпоны бежали из Франции, ибо были среди тех, кто пытался защитить короля. Отец и сыновья вместе с верными Людовику XVI придворными отстреливались от санкюлотов во дворце Тюильри, затем, чудом избежав гильотины, залегли на дно - и все же не смогли устроиться в новой жизни.

Вышедший из Тулона корабль «Американский орел» был нагружен их мебелью, роялями и столовым серебром. Весь трехмесячный путь через Атлантику Дюпоны охраняли свое добро с обнаженными шпагами в руках - команда не внушала им доверия.

«Американский орел» причалил в Ньюпортской бухте Род-Айленда, Дюпоны сошли на берег и направились к ближайшему дому. Пьер постучал - ему не открыли; он заглянул в окно и увидел накрытый стол. Звонили колокола, в церкви шла рождественская служба, хозяев дома дожидались индейка и яблочный пирог, которых они так и не попробовали: Дюпоны вломились в дом и во имя свободы, равенства и братства съели все, что стояло на столе.

Занимался рассвет морозного утра 1 января 1800 года - начинался новый век, и в Америке он стал веком Дюпонов. Они привезли с собой двести тысяч франков наличными - перед отъездом из Франции Пьер Дюпон для земельных спекуляций учредил акционерное общество «Понтиания» и выпустил акции. Но Америка кишела своими спекулянтами, которые давно взвинтили цены на неосвоенные земли. Тогда Пьер Дюпон занялся контрабандой испанского золота, в чем тоже не преуспел.

Он так и не разбогател, зато внес вклад в историю - Дюпон-старший еще во Франции познакомился с будущим президентом США Томасом Джефферсоном, и тот доверил ему посредничество на переговорах между Францией и США. Благодаря Дюпону Наполеон продал Америке Луизиану, и ее территория увеличилась вдвое. Соединенные Штаты сэкономили на этой сделке кучу денег, но сам Пьер Дюпон не нажил на ней ни цента.

Виктор вытеснил его из бизнеса и, став главой фирмы, окончательно развалил "Понтианию". Пьер впал в меланхолию и через несколько лет умер. Виктор ненадолго пережил отца, скончавшись на нью-йоркской улице от сердечного приступа.

Теперь семью возглавил Элетер Иренэ (Eleuthere Irenee du Pont). За время его правления Дюпоны превратились в закрытый, окутанный легендами, живущий по собственным законам клан.

У Иренэ было трое сыновей и двадцать четыре внука. Они увлекались химией, пробовали свои силы в бизнесе, и семейное дело по традиции досталось самому одаренному и изворотливому.

Дюпоны больше не занимались землей - теперь они делали деньги на смерти...

Тихий, замкнутый Элетер нисколько не походил на дельца. Он был тем, чем казался: ученым до мозга костей, человеком, помешанным на химических формулах.

В придачу к своим академическим достоинствам новый глава клана был наблюдателен и обладал чувством конъюнктуры. Америка оказалась страной вооруженных людей, а Элетер Иренэ умел делать лучший в мире порох.

И вскоре в местечке Брендивайн завертелись жернова пороховых мельниц, а увлечение теорией взрывчатых веществ у Дюпонов отныне стало наследственным. Правда, имя они сменили: в демократической Америке плебеи Дюпоны превратились во французских аристократов дю Пон де Немур.

Дети парижского часовщика стали величать себя как маркизы, Немур - поселок, где Пьер Дюпон познакомился с Мари Ле Дэ, превратился в их родовое поместье.

О том, что происходит в мире, жители Брендивайна узнавали не из газет. Здесь располагались пороховые заводы Дюпонов, и если где-то шла война, шахты работали в две смены. Впрочем, об этом быстро узнавали и в соседних городках - в спешке рабочие забывали о правилах безопасности, и взрывы слышались за десятки километров, а огненный столб порой швырял людей через реку, на улицы соседнего поселка.

Дюпоны кормили всю округу, и к ним относились с почти религиозным почтением - они были удачливы, богаты и делали все более совершенный порох. Но любви к ним не испытывал никто: на их шахтах погибло слишком много мужчин из Брендивайна.

Истории, которые ходили о них в городе, больше напоминали страшные сказки, что рассказывают детям на Хэллоуин. Старики говорили, что у клана Дюпон особая судьба: они по-разному живут, но одинаково умирают.

Не случайно ведь Элетер Иренэ, переживший брата на семь лет, схватился за сердце на той же нью-йоркской улице, что и Виктор, и умирать его отнесли в тот же номер той же самой гостиницы.

Говорили, что им всегда приходится платить за свои грехи: при Альфреде Дюпоне (Alfred I.du Pont), сыне Иренэ, возглавившем компанию в 1837 году (если верить портрету, у него были большой нос, мясистые щеки и острый, пронизывающий взгляд), пороховые шахты работали круглосуточно. Несчастные случаи следовали один за другим - в результате он пережил такое сильное нервное потрясение, что был вынужден отойти от дел.

Вспоминали и о тени несчастного Коуэна, бывшего рабочего дюпоновских шахт. Кое-кто из стариков клялся, что сам видел его бродящим у дома Генри Дюпона, младшего брата и преемника Альфреда: в одной руке призрак держал Библию, в другой - ту самую веревку...

В 1852 году взорвались две пороховые шахты, и Генри обвинил в этом Коуэна. Бедняга поклялся на Библии в том, что его вины здесь нет, но Дюпон выставил его за дверь, и той же ночью Коуэн повесился. Старики толковали о возмездии: через несколько лет при взрыве шахты погиб Алексис Дюпон. Когда брату закрыли глаза, Генри Дюпон поседел.

Во время войны Севера и Юга шахты взрывались 11 раз: погибло 43 человека, сотни людей были изувечены. За это Дюпонам тоже пришлось заплатить: судьба отыгралась на бедной Шарлотте Шепард Хендерсон Дюпон, одной из самых красивых женщин своего времени.

Она происходила из старинной южной семьи. Братья сражались на стороне конфедератов, а семья мужа вооружала армию Линкольна, и бедная Шарлотта оказалась между двух огней: те, кто был ей дорог, стали врагами. Домом командовала свекровь, дама волевая и властная.

Дело кончилось нервным срывом, от которого Шарлотта так и не оправилась и через несколько лет умерла в приюте для умалишенных. Ее муж Иренэ Дюпон II в том, что случилось, обвинил мать и вплоть до своей смерти не сказал ей больше ни слова.

Кое-кто в Уилмингтоне до сих пор уверен в том, что Дюпоны обладают особым даром: они делают несчастными и себя, и своих близких. Однако большинство не верит в это: времена, когда Дюпоны торговали смертью, канули в прошлое. Теперь у них вполне "вегетарианский" бизнес: нейлон, орлон, тефлон, колготки, ветровки, неподгорающие сковородки, минеральные удобрения, лекарства - всего более двадцати тысяч наименований различных товаров.

Уоллес Каротерос

Но уилмингтонские сплетники нет-нет да и вспомнят судьбу Уоллеса Карротерса (Wallace Hume Carothers). Изобретатель нейлона, приносящего Дюпонам 4,5 миллиарда доларов в год, сделавший женские талии тонкими, а животы плоскими, умер в безумии и безвестности. Он бился над формулой нейлона почти десять лет - с 1928-го по 1937 год, открыл ее и угодил в психиатрическую клинику.

А выйдя из больницы и отпраздновав свой сорок первый день рождения, заперся в гостиничном номере и принял цианистый калий. Жена Карротерса была на втором месяце беременности, но его это не остановило.

Очередной повод посудачить о Дюпонах появился в 1995 году, когда Джон Дюпон (John du Pont), уже немолодой джентльмен, всю жизнь занимавшийся биологией, в припадке внезапного безумия пристрелил приятеля, олимпийского чемпиона по борьбе Джорджа Шульца, заехавшего к нему пропустить стаканчик виски. Адвокаты сработали хорошо, и Джона Дюпона признали умалишенным.

Это было большой удачей: в самом худшем случае ему грозило пожизненное заключение, за убийство без отягчающих обстоятельств могли дать от двадцати восьми до сорока лет, а он отделался пятью годами психиатрической лечебницы.

Те, кто раньше видел Джона, не узнали его в зале суда: спутанная борода, длинные, грязные, за одну неделю поседевшие волосы... Когда присяжные вынесли вердикт, отец убийцы сказал, что срок, на который его осудили, большого значения не имеет: в арестантской робе или без нее, но всю свою оставшуюся жизнь Джон Дюпон проведет в заключении.

Ровно через год его выпустят из психиатрической клиники, и он поселится вдали от людей, в поместье Дюпонов, расположенном в Филадельфии. Там, где доживала свой век одна из родственниц Джона, безумная Шарлотта Шепард Хендерсон Дюпон.

Но сами Дюпоны не склонны верить зловещим легендам о семейном проклятии, преследующем их род. Губернатором штата Делавер долго был нынешний глава семейства Дюпон - Пьер Самюэль-четвертый, обходительный и воспитанный господин, бывший кандидат в президенты США.

Каждый год многочисленный род увеличивается примерно на тридцать крепких, краснощеких, большеносых малышей. Империя Дюпонов расширяется, работающие на него ученые изобретают все новые высокотехнологичные, облегчающие человеческую жизнь игрушки. А полторы тысячи акционеров, имевших счастье родиться под фамилией Дюпон, живут в мире и довольствии.